И, несмотря на давние традиции, на любовь парижан к своему базару, несмотря на легендарные истории, связанные с ним, муниципалитет города еще в 1958 году решил перевести ночное торжище за пределы города. Около аэродрома Орли, близ местечка Рэн-жис, был выбран пустырь, где с 1964 года велись работы по созданию современного, оборудованного по последнему слову техники нового «чрева» французской столицы. Вопрос о переносе рынка настолько назрел, что решение о его выводе за городскую черту, по существу, не вызвало ни споров, ни возражений.
Мы со Львом Володиным успели все же побродить ночью по «чреву», зайти в ресторанчик, где отведали знаменитый луковый суп, посидеть в маленьком кафе, посмотреть на людей, самых разных женщин и мужчин, принадлежавших, судя по манерам, к разным сословиям от низшей до высшей ступени. И луковый суп, и француженки произвели на меня неизгладимое впечатление.
Не знаю, догадывался ли Лева о моем «двойном дне». Он меня об этом не спрашивал, а я ему ни на что не намекал. Но в «Известиях» я появился нежданно-негаданно, и ребята из иностранного отдела, в том числе и Лев Володин, относились ко мне сначала несколько настороженно. Смущало их только то, что я без боязни рассказывал антисоветские анекдоты, был кандидатом экономических наук, свободно владел редким тогда итальянским языком, а оказавшись в Риме корреспондентом, чуть ли не каждый день печатался «в родной газете.
На следующее утро Лева отвез меня в посольство.
— Ты, старик, иди, а я подожду тебя в машине, — лукаво сказал он, — Мне чего-то сегодня неохота видеть дипломатов. Недипломатическое настроение, понимаешь.
В посольстве меня ждали и сразу же проводили в кабинет советника Алексея Алексеевича Крохина. Он приехал в Париж по второму разу, проработал до этого во славу советской внешней разведки с 1950-го по 1954 год. Мне нравился этот, ныне покойный, генерал и своей интеллигентностью, и редким для чекистов обаянием. Ко мне он тоже отнесся с большим вниманием.
— Здравствуйте, Леонид Сергеевич! С приездом. Как устроились? Хорошо? Прекрасно. Не надо ничем помочь? Не надо. Тоже хорошо. Теперь о деле. Появилась тут одна новая организация, которой руководит супружеская пара антисоветчиков — Анита и Николай Рутченко. Они создали этакий пересыльный пункт антисоветской литературы, которая по разным тайным каналам пересылается в Советский Союз. Неплохо бы посетить это учреждение и побеседовать с супругами под видом корреспондента «Известий». Запишите точный адрес. Записали? Хорошо. Кстати, в этом деле мог бы помочь ваш коллега Лев Дмитриевич Володин. А потом можно было бы напечатать об этих «просветителях» статью в «Известиях». Мы попросим об этом вашего главного редактора.
— Я вас понял, Алексей Алексеевич. Все будет сделано в лучшем виде сегодня, и я вам доложу. Теперь одна просьба, вернее пожелание.
— Пожалуйста.
— Несколько слов о Леве Володине. Мы с ним хорошие друзья. И он мне пожаловался, что ваши сотрудники все время убеждают стать стукачом, то есть работать по советской колонии. А у него это вызывает очень отрицательную реакцию.
— Да? Ах, черти полосатые! Я вызову кого следует и поговорю.
— С другой стороны, его можно было бы использовать в качестве наводчика на интересных для нашей службы французов и для сбора нужной информации. В этом он готов помочь. Сам говорил мне об этом.
— Спасибо за информацию. Мы подумаем. Желаю вам успеха.
Забегая вперед, скажу, что мы побывали в Международной литературной ассоциации, а немного позднее в «Неделе» была опубликована соответствующая разоблачительная статья. Напомню также, что шла тогда «холодная война» и мы были врагами. Это сейчас напротив моего дома находится московское отделение радиостанции «Свобода». Тогда мы строили развитой «социализьм», как произносил это слово Никита Хрущев, а теперь свободную экономику, понимаешь. Так что излагаю я наш совместный с Володиным визит в стиле второй половины 60-х годов.
В тот день с утра опять лил дождь, парижские тротуары покрылись лужами. Опустели кафе, прохожие, нахохлившись, торопились добраться до своих подъездов. А мы все ехали и ехали в упорной веренице автомашин от светофора к светофору. Казалось, что у этой дороги так и не будет конца. Лева, привыкший к такому движению, с полным безразличием, автоматически включал и выключал передачи коробки скоростей, чадил сигаретой. Минут через сорок он, наконец, свернул в переулок, сделал еще пару поворотов и остановил «пежо».