Итак, патер Мэджи позвонил утром кардиналу Вийо, жившему двумя этажами ниже. Менее чем за двенадцать часов до этого Альбино Лучани сообщил Вийо, что его пост займет кардинал Бенелли. Теперь же, после смерти Папы Лучани, Вийо не только остался на своем посту, но и получил уверенность в том, что сохранит его вплоть до избрания нового Папы. Более того, он автоматически становился кардиналом-камерленгом, то есть, по сути, лицом, выполняющим функции главы Церкви. Ранним утром он уже находился в спальне Папы и мог лично убедиться в том, что тот мертв.
Если Лучани умер естественной смертью, то последующие поступки Вийо и отданные им распоряжения выглядят абсолютно необъяснимыми. Его поведение становится понятным только в свете одной гипотезы: либо кардинал Жан Вийо участвовал в заговоре с целью убийства Папы, либо он обнаружил в папской спальне очевидные признаки убийства и сразу же принял решение любым путем скрыть их.
На тумбочке рядом с кроватью лежало лекарство, которое Папа принимал от пониженного давления. Первым делом Вийо сунул в карман пузырек с лекарством. Затем он вынул из рук Папы листки с намеченными проектами отставок и назначений и отправил их в тот же карман. Из спальни исчезли также очки и домашние туфли покойного. С письменною стола в рабочем кабинете «испарилось» последнее завещание Папы. Никто никогда больше не увидел ни одного из этих, так сказать, вещественных доказательств.
Позднее Вийо придумает для обслуживающего персонала папских апартаментов, еще не оправившегося от потрясения, фальшивую версию смерти Папы. Но прежде всего он скрыл тот факт, что первым, кто увидел скончавшегося Лучани, была сестра Винченца, а также отдал приказ не распространять весть о смерти вплоть до получения специальных указаний на этот счет. Затем он принялся звонить по телефону прямо из рабочего кабинета Папы.
О смерти Иоанна-Павла I было сообщено декану коллегии кардиналов почти девяностолетнему кардиналу Конфалоньери, потом главе ватиканской дипломатии кардиналу Казароли. Вийо распорядился вслед за тем, чтобы его соединили с третьим человеком в церковной иерархии, заместителем статс-секретаря архиепископом Джузеппе Каприо, который отдыхал в тот момент на курорте Монтекатини. Лишь после этого Вийо позвонил заместителю главы ватиканской медицинской службы доктору Ренато Буцонетти. Следующий его звонок был в кордегардию швейцарских гвардейцев. Вызвав сержанта Ганса Роггана, Вийо попросил его выставить часовых у входа в папские апартаменты.
Из ближайших сотрудников Папы Лучани лишь патер Диего Лоренци работал с ним еще с венецианских времен. Несмотря на запрет Вийо распространять весть о смерти за пределами папских покоев, Лоренци позвонил личному врачу понтифика доктору Джузеппе Да Росу, который наблюдал Лучани более двадцати лет. Лоренци отчетливо помнит, что врач был не только потрясен, но и ошеломлен. Далее предоставим слово самому пагеру Лоренци. Вот что он рассказывал позже: «Врач отказывался верить своим ушам. Он спросил у меня, отчего умер Папа, но я не знал, что сказать ему. Доктор Да Рос был сбит с толку не меньше, чем я. Он сказал, что немедленно выезжает на машине в Венецию, а оттуда вылетит первым же рейсом в Рим».
Новость начала распространяться по всему Ватикану. Во дворе, примыкающем к зданию Ватиканского банка, сержанту Роггану повстречался епископ Пауль Марцинкус, главный финансист Святого престола. Часы показывали без четверти семь. Марцинкус жил тогда на вилле Стрич, находящейся на римской Виа Ночетта, примерно в двадцати минутах езды на машине от Ватикана. Что мог делать глава Ватиканского банка, никогда не отличавшийся склонностью к раннему пробуждению, в такой момент в непосредственной близости к папскому дворцу, остается загадкой.
Доктор Буцонетти, вызванный для констатации смерти, заявил Вийо, что ее причиной следует считать инфаркт миокарда. По мнению медика, смерть наступила примерно в 11 часов вечера. Как ясно любому врачу, определить час смерти с такой точностью и назвать диагноз после весьма поверхностного и поспешного осмотра можно только пренебрегая врачебным долгом. Кстати, Вийо еще до медицинского заключения, то есть до шести часов утра, уже объявил решение о немедленном бальзамировании тела Папы.
Тела трех предыдущих пап бальзамировали братья Синьораччи. В тот день их поднял телефонный звонок на рассвете, а затем в пять часов утра прибыла машина с ватиканским номером. По мнению препараторов, то, что их вызвали так рано, могло свидетельствовать только о том, что Вийо еще раньше договорился с руководством медицинского института, служащими которого числились Синьораччи. Свои распоряжения, следовательно, он должен был успеть сделать между пятью часами и четвертью шестого утра. Замысел Вийо немедленно приступить к бальзамированию натолкнулся на возражения в римской курии. Кардиналы Феличи и Бенелли, которые были в курсе проектов перемен, задуманных Папой Лучани, выразили недоумение по поводу такой спешки с бальзамированием, о чем не преминули сообщить Вийо по телефону. За стенами Ватикана уже циркулировали слухи о предстоящем вскрытии тела — учитывая обстановку в целом, Бенелли и Феличе считали, что это действительно необходимо. Ведь если смерть произошла вследствие отравления, бальзамирование лишило бы вскрытие всякого смысла.