Я вспомнил об этом давнем эпизоде, когда уже, сидя на двух стульях и имея задание резидента «проникнуть в мафию», оказался в Палермо на шикарном приеме, который был устроен сицилийской Ассоциацией производителей цитрусовых. В просторном зале фешенебельного ресторана встретил знакомого по Риму итальянского журналиста, работавшего в газете «Унита».
— Вот уж здесь наверняка собрался весь свет сицилийской мафии, — пошутил я, обращаясь к коллеге.
Он, однако, даже не улыбнулся и, позвенев льдинками в своем стакане с виски, произнес шепотом, наклонившись к самому моему уху:
— Если не все, то «Теста дель серпенте» присутствует.
Если перевести сказанное на русский, то получится «Голова змеи». Так на Сицилии за глаза называют самого верховного главу, то есть «капо дей капи» всей мафии.
— А где же он? — спросил я у коллеги.
Он молча указал глазами на главу ассоциации, который на другом конце длиннющего стола произносил тост за развитие многосторонних связей между сицилийцами и всеми другими жителями планеты. Седые волосы, умные глаза, прекрасно сшитый классический темный костюм, безукоризненный язык. Обаяние, мягкость, доброжелательность. Теперь уж я наклонился к уху корреспондента из «Униты»:
— Ты шутишь?
— Нисколько. Могу ошибиться лишь в том, является ли этот синьор самим «капо дей капи» или одним из его заместителей. Но это станет известно лет через двадцать после его смерти.
А поздним вечером того же дня мне довелось попасть с нашим торгпредом на более узкий, домашний прием к этому человеку. Мы переходили из одной залы роскошной виллы в другую, любовались коллекцией картин хозяина дома, который слыл богатейшим человеком на Сицилии. Голландцы, французы и даже русские художники, подлинники Рембрандта, Гогена. Ренуара, Гойи. Шагала. А меня все подмывало спросить у седовласого синьора насчет мафии: что он думает о ней? Гем более, что имел место повод — все газеты пестрели сенсационными первополосными заголовками об аресте главаря новой мафии Лючиано Лиджо, по прозвищу Примула Росса (Красный Колокольчик). известного своими кровавыми преступлениями на Апеннинах. И спросил, когда мы ненадолго остались втроем: хозяин виллы, его сын и я.
— Новая мафия? — высоко поднял он брови. — Это все выдумки журналистов. Не верьте им. Лючиано Лиджо — «капомафия»? Пустые слухи. Какой он «капо»? Неграмотный батрак, неожиданно разбогатевший, что не так уж редко случается в нашем безумном мире. Почему он вас, синьор Колосов, так интересует? Впрочем, как говорит наша пословица.
И он произнес не очень длинную фразу на диалекте, которую я не понял. Когда же седовласый синьор отошел к гостям, и мы остались вдвоем с его сыном, я попросил перевести эту пословицу на нормальный итальянский язык.
— Она непереводима, — улыбаясь, сказал тот, — но означает, что с этим человеком, о котором вы говорили с отцом, не надо встречаться на узенькой дорожке. Да и вообще, я вам советую, дотторе, от всего сердца советую не ворошить древние сицилийские традиции.
Я, как вы сами понимаете, не мог последовать совету симпатичного наследника редких картин, ибо мафией надо было заниматься всерьез. Сицилийской мафией. А она родилась, как известно, на Сицилии. Вот об этом удивительном острове и его главном городе Палермо мне хотелось бы рассказать. Фрагментарно, естественно.
«Ви раккомандо» — в переводе «советую вам». Сотрудник итальянского министерства иностранных дел дважды многозначительно повторил эту фразу, сначала сделав ударение на «рекомендую», затем на «вам» Я испрашивал разрешения поехать на Сицилию в автомобиле. По пути нужно было пересечь несколько «запрещенных» зон, транзитом конечно. Мне позволили это сделать в порядке исключения, но с условием «не сбиваться с дороги». А мидовец продолжал между тем спрашивать даже с некоторой горечью:
— Почему, собственно, Сицилия? Ну зачем вы, советский журналист, выбрали одну из самых бедных зон Италии? Разве у нас нет более приятных мест?
— Я только что был на севере, а теперь хотелось бы поближе к солнцу, на юг, увидеть противоположный край Италии. И разве Сицилия не хороша? Этна, апельсиновые рощи, море…
Автострада за два часа домчала до Неаполя, а оттуда свернула налево, на Бари, к каблуку итальянского сапога. Мне же нужно направо, на его носок, с которого предстоит перепрыгнуть на Сицилию. Позади Помпея и Сорренто. Шоссе стало узким, дорожные знаки поредели, бензоколонки исчезли, как привидения. И сразу стало очевидным, что в Италии совсем не тесно. Дорога одиноко струилась по склонам гор. Встречных машин почти не было. Первозданная тишина, лиловые тучи, закрывшие весь горизонт, создавали впечатление какой-то ирреальности, чего-то фантастического и неправдоподобного. Казалось, что этот путь выстроен пришельцами из космоса для своих никому не ведомых нужд. В довершение неожиданно выскочили на плечи гор вполне марсианские мачты-треножники и зашагали через пропасти, бодро неся на себе гудящие провода.