– Пааап… – предостерегающе протянула Клэр.
Пап? Вот жеж... Я и в самом деле мудак. Мудак с синдромом Туретта. Клэр ни разу не упоминала его имени, когда говорила о нем. Именно этот мужик врезал кому-то по лицу за то, что его назвали дедулей. И я только что сказал в лицо этому человеку, что у него старые яйца. Он прямо сейчас убьет меня.
– О черт. Я не спал с вашей женой. Ошибочка вышла.
Он замер, и если бы у меня был мозг, то с этого момента я держал бы рот на замке. Но очевидно, в день раздачи мозгов я был пьян.
– Я оговорился. Я хотел сказать, что спал с вашей дочерью. – Я услышал стон Лиз, увидел, как у Клэр отвалилась челюсть, и торопливо забормотал: – Но это не то, что вы думаете. Мы оба были очень-очень пьяны, и до недавней поры я даже не знал, кто она.
Ох, боже мой. Остановись. ПРЕКРАТИ!
Он выгнул бровь, и, клянусь, я услышал, как хрустнули костяшки его пальцев.
– Она пахнет шоколадом, и я не хочу, чтобы меня отшлепали.
Я заметил, как Клэр, стоящая за спиной Джорджа, ударила Лиз, которая давилась от смеха и, очевидно, находила происходящее очень забавным.
– Мне тоже не нравится, когда меня шлепают. А почему у меня на яицах нет волос? Мамочка, ты же не отшлепаешь его, правда?
– Да, мамочка, ответь нам. Ты отшлепаешь Картера за то, что он был плохим мальчиком? – проворковала Лиз голосом Мерилин Монро.
В царящем вокруг хаосе я еще не успел рассмотреть ребенка, которого держала Клэр. Сначала он стоял ко мне спиной, а на улице я не обратил на него особенного внимания. Клэр пришлось пересадить его на вторую руку, чтобы ударить Лиз. И прямо сейчас он пристально смотрел на меня. Он был очень красивым ребенком, что с такой мамой было неудивительно… Но было в нем что-то еще...
Я склонил голову набок. Он повторил за мной. Я понимал, что вокруг все молчат, но не мог отвести от него взгляд. Перед глазами у меня стало темнеть, и мне показалось, что вот-вот я упаду в обморок. У него мои глаза. У НЕГО МОИ ПРОКЛЯТЫЕ ГЛАЗА! Я постарался мысленно подсчитать, но в голове творился такой кавардак, что я не смог вспомнить, какая цифра идет после картошки!
Какого дьявола происходит? Это не может быть правдой. Мои сперматозоиды меня предали. Внезапно я представил, как они плавают и разговаривают голосом Брюса Уиллиса из «Уж кто бы говорил»:
– Давайте! Плывите быстрее! Этот маленький засранец понятия не имеет, что мы сбежали из презика! Йо-хо-хо, ублюдок!
Мои сперматозоиды с голосом Брюса Уиллиса те еще засранцы. Наверное, возомнили себя Джоном Макклейном из «Крепкого орешка» – другого разумного объяснения для всей этой хренотени у меня нет.
– Ты кто? – спросил я ребенка с моими глазами, когда наконец-то ко мне вернулся дар речи.
– Я – Гэвин Морган, а ты, черт возьми, кто такой?
Глава 11
Отличные вибрации
Вот черт.
Мой папочка отправит Картера на тот свет еще до того, как у меня появится хотя бы крошечный шанс сообщить ему об отцовстве. Впрочем, я совершенно уверена, что поезд уже ушел. Либо до него не дошло, либо он находился в состоянии шока. Или я полностью упустила тот факт, что ему понравилось кричать о волосатых яйцах и о шлепках.
Гэвину же нравится постоянно болтать о своих яичках. Возможно, это наследственное...
– Ты кто? – прошептал Картер, глядя на Гэвина с таким лицом, будто пытался в уме извлечь квадратный корень из числа пи.
– Я – Гэвин Морган, а кто такой, черт возьми?
– ГЭВИН! – возмутились мы хором. Все, кроме Картера. Тот по-прежнему выглядел так, будто его вот-вот стошнит.
Проклятье! Не так я все это представляла. После того, как мы с Картером сблизились, я поняла, что мне скорее надо во всем ему признаться. И я планировала сделать это сегодня, но постепенно.
И, разумеется, после того, как напою его очень большим количеством алкоголя.
– Это один из маминых приятелей, дружок, – сказала я Гэвину. На тот момент слово «приятель» показалось мне более уместным, чем «папаша, которого ты никогда не знал» или «тип, обрюхативший твою мамочку». Я могла бы дотянуть до его подросткового возраста, чтобы ошарашить его этой информацией.
Гэвину заскучал из-за отсутствия ажиотажа, поскольку все просто стояли и ждали, когда же мозг Картера взорвется. Концентрация у Гэвина была как у сидящего на крэке двухлетнего ребенка с синдромом дефицита внимания. Он начал извиваться в моих руках, и я поставила его на пол. Затаив дыхание, я смотрела, как Гэвин подходит к Картеру и останавливается напротив него, уперев руки в боки.