Из-за него… а еще из-за того, что я никак не мог перестать думать о том, что произошло вчера вечером в баре. Боже, Клэр была так прекрасна, когда кончала. А ее тихие стоны… черт, стоило мне только подумать о них, и Картер-младший встал торчком и начал проситься к ней. Мне оставалось надеяться на то, что она не захочет притормозить, потому что я горел желанием повторить вчерашнее снова. Я даже был готов не кончать. Лишь бы смотреть на нее и чувствовать, как она взрывается у меня в объятьях.
– Чувак, ты же знаешь, я могила. Со мной ни одна живая душа не узнает, что вчера ты дошел со своей мамулей до третьей базы или что у нее в исподнем не живет Чубакка. По крайней мере, теперь за тебя можно не волноваться.
Я выключил дрель и уставился поверх машины на Дрю, который прикручивал к передней дверце ручку.
– С чего это ты за меня волновался?
– Ой, бро, ладно тебе. Ты был в одном шаге от того, чтобы обмазать свой член шоколадным ганашем и попытаться самому себе отсосать, – сказал он.
– Я не ослышался? Ты сказал «ганаш»?
Дрю пожал плечами.
– Ага. Дженни теперь без конца заставляет меня смотреть кулинарный канал. С тех пор, как она занялась флаерами для Клэр, ей взбрело в голову научиться готовить. Вчера она минут двадцать искала в интернете рецепт «птичьей молочницы».
У меня вырвался смешок, и я вернулся к работе.
– Ты сказал ей поискать на медицинских сайтах? Или, может, на ветеринарных?
– Чувак, не будь козлом. У меня не хватило духу сказать ей, что на самом деле надо искать птиц, которые дают молоко.
Пожалуй, и я промолчу.
– Ну так что, вы с Дженни придете вечером к Клэр? – спросил я, меняя тему.
Клэр явно была настроена положительно насчет того, чтобы я виделся с Гэвином, но решила, что лучше будет начать с коллективной встречи, и потому пригласила нас всех на ужин.
– Всенепременно. По такому случаю я даже купил себе новую футболку, – с улыбкой ответил Дрю.
В шесть вечера я постучался к Клэр. Раздался топот, и внезапно дверь широко распахнулась.
Глядя на маленького человечка, который смотрел на меня из-за порога, было невозможно не улыбнуться. Боже, он был копией Клэр. Но вот глаза… Вау. Глаза у него были в точности, как у меня.
– Привет, Гэвин. – Я достал из-за спины завернутый в оберточную бумагу подарок и протянул ему. – Вот. Это тебе.
Гэвин выхватил у меня подарок, развернулся и с криком побежал к Клэр.
– МА-А-А-А-А-А-АМ! Тот парень мне что-то купил!
Рассмеявшись, я зашел в дом и закрыл за собой дверь.
Клэр жила в маленьком бунгало, и, оказавшись в гостиной, я первым делом обратил внимание на то, как там уютно. На журнальном столике и каминной полке горели свечи, а из кухни шел аромат, от которого текли слюнки. Я прошелся по комнате, разглядывая фотографии, которыми были заставлены практически все поверхности: ее детские фото, фото с отцом, фото с ее друзьями и с Гэвином. Когда я увидел снимок, на котором Клэр стояла с круглым животиком, где сидел наш сын, у меня сжалось сердце. Она выглядела такой юной. Я снял фотографию с каминной полки, чтобы получше разглядеть ее. Именно так – минус беременный живот – она выглядела, когда мы с ней встретились. Мне стало грустно, и я разозлился – но ни в коем случае не на нее. Мы оба были молодыми и глупыми, и оба в ту ночь отключили мозг. Я просто расстроился оттого, что столько всего пропустил. Я не видел, как растет ее живот. Я упустил возможность положить на него ладонь и почувствовать, как пинается наш малыш.
– А-а-а-ай! – завыл я, получив вдруг удар в голень.
Взглянув вниз, я увидел Гэвина. Ну вот, пожалуйста. Только я пожалел о пропущенных пинках малыша… Думаю, моя голень запомнит это навечно.
– Я забыл твое имя. Можно, я буду звать тебя собачьей какашкой?
Не успел я сформулировать подходящий ответ на такой вопрос, как услышал за спиной голос Клэр.
– Гэвин!
– Это не я! – поклялся он с паникой на лице.
– Ага, конечно, – невозмутимо сказала она. – Этого милого человека зовут Картер. И хватит называть всех собачьими какашками.
Оглянувшись, я увидел, что она стоит в проеме двери, ведущей на кухню, и строго смотрит на Гэвина.
– Не обижайся, – сказала она, переводя взгляд на меня. – На прошлой неделе он на любой вопрос, о чем бы его не спросили, отвечал «глупые жирные коровы – глупые».
Обрадовавшись, что тема с собачьими какашками всплыла не потому, что он успел возненавидеть меня, я рассмеялся, а Клэр подошла ко мне и взглянула на фото, которое я по-прежнему не выпускал из рук.