Я горю. Я голоден. Я нуждаюсь в ней.
Я отодвигаю это в сторону, когда понимаю, что она бежит на кухню, как будто ее очень красивая задница горит, и она собирает свою одежду.
Прежде чем я успеваю ворваться и выяснить, в чем дело, она широко распахивает слегка скрипучую входную дверь. Она меня не ждет. Я не хочу напугать ее до чертиков. Но то, как она спешно отступает и дрожит, говорит мне, что поезд ушел.
Что ее напугало?
Мне нужно выяснить и нейтрализовать это – сейчас.
Ванесса налетает на меня, как будто слишком боится того, что может быть позади нее, чтобы смотреть прямо перед собой. Когда она отскакивает от моей груди, то задыхается. Я для нее сюрприз. Она роняет все, широко раскрыв глаза, и пятится от меня, словно я часть проблемы, а не ответ на нее.
Если в доме есть опасность, она не побежит обратно внутрь.
Я крепко беру ее за руки, притягиваю к себе и прижимаю ее тело к своему.
Черт возьми, я только однажды был так близок к Ванессе Хартли, как сейчас. И все закончилось тем, что ее губы коснулись моих.
Воспоминание, даже если оно древнее, не помогает моей сдержанности. Мне нужно начать использовать голову на плечах, а не ту, что у меня между ног.
Когда она открывает рот, чтобы закричать, я закрываю его ладонью и шепчу:
– Ш-ш-ш, Ванесса. Не бойся.
Глава 2
Ванесса
Этот незнакомец сумасшедший? Я больше, чем боюсь, я в ужасе. И откуда он знает мое имя?
Затем его голос проникает сквозь мою дымку страха.
– Раш?
Он обхватывает мою руку нежными, но твердыми пальцами.
– Да. Что происходит?
Насколько ему известно, мы знакомы в силу того, что работаем под одной крышей. Помимо моего ужасного школьного смущения – которое он, кажется, благословенно забыл, – мы редко говорили больше, чем просто приветствие друг другу. Почему он сейчас у меня дома? Как он узнал, где я живу? И почему он смотрит на меня так, будто знает, как я выгляжу обнаженной?
Затем я понимаю, что, кроме прозрачного лифчика и крошечных промокших трусиков, я и есть голая.
Теплый румянец разливается по моим щекам, и я благодарю бога за темноту.
– Ч-что ты здесь делаешь?
Он опускает руки мне на бедра. Его прикосновение обжигает тело, когда он притягивает меня ближе. Я сразу же понимаю три вещи: он – один гигантский кусок мышц, его сердце бьется медленно и сильно, а его член между нами тверд, как сталь.
Внезапно становится невозможно думать.
– Ничего такого, что не подождет, пока ты не расскажешь мне, что тебя пугает. Поговори со мной.
Обычно я бы умирала от желания узнать, что может быть достаточно убедительным, чтобы заставить парня, который нравится, увлечься мной в пятницу вечером, но у меня есть более насущная проблема.
– Кто-то был в моем доме.
Мгновенно его поведение меняется. Его тело напрягается. Каждое чувство приходит в состояние боевой готовности.
– Ты уверена? Ты кого-нибудь видела?
– Нет, но...
– Что-то было испорчено?
Никто не разгромил дом и не ограбил меня, но…
– Все.
Пока я шепчу краткое описание, Раш осматривает пространство вокруг нас, еще более внимательно. И у меня отчетливое впечатление, что он чувствует, как я дрожу, что он знает, что мое тело покрыто гусиной кожей. Может ли он сказать, что мои соски тоже болезненно затвердели?
– Это все, что я заметила.
– Ты переодевалась, когда поняла, что происходит?
Я качаю головой.
– Я попала под ливень и шла за сухой одеждой, но...
– Ты поняла, что дом взломали. Ты давала кому-нибудь код сигнализации? Другу или соседям?
– Нет.
– Мастеру?
– У меня нет такого.
– Любовнику?
У меня также нет ничего подобного. Он спрашивает, потому что беспокоится, что кто-то, с кем я встречаюсь, может быть сумасшедшим? Или потому, что он хочет знать, занята ли я?
Перестань быть смешной. Он начальник службы безопасности отеля; он делает то, чему его учили.
– Нет.
– Твой незваный гость все еще в доме?
– Я не уверена.
– Ты позвонила в полицию?
Я качаю головой.
– Я шла к машине, чтобы сделать это.
Внезапно в его большой руке появляется пистолет.
– Звони сейчас. Я обыщу дом.
В ту секунду, когда он отталкивает меня в сторону и переступает порог, нахождение в одиночестве на крыльце в темноте, будучи почти голой, кажется неразумным.
– Я пойду с тобой.
Он колеблется.
– Вот что я тебе скажу, сначала я обыщу периметр. Ты останешься прямо за мной и позвонишь в девять-один-один.
Не знаю, что он, по его мнению, найдет, но с ним я чувствую себя в большей безопасности, чем в одиночестве на переднем дворе, поэтому я киваю и шарю по крыльцу, пока не нахожу сумку. Когда я вытаскиваю телефон, он прячет меня за свою широкую спину и спускается по ступенькам крыльца в боковой двор, освещая наше окружение фонариком на телефоне. Мне удается контролировать свои дрожащие пальцы достаточно долго, чтобы позвонить и попросить о помощи.
– Девять один один. Что у вас случилось?
– В мой дом вломились.
– Адрес?
Я отвечаю на вопросы, следуя за Рашем по задней части дома. Нет, я не могу сказать, ушел ли незваный гость. Нет, я не заметила, чтобы что-то пропало. Нет, я не знаю, как он попал в дом.
Раш проверяет последнее окно вокруг моего коттеджа, затем выключает телефон.
– Нет очевидной точки входа. Никаких взломанных дверей или сломанных окон.
Тогда как бы кто-нибудь проник внутрь и отключил сигнализацию? Я изо всех сил пытаюсь понять это, когда диспетчер говорит мне, что полиция в пути и скоро должна быть на месте.
Я заканчиваю разговор... и на мне все еще почти ничего нет.
– Они уже в пути. Мне нужно одеться.
Он ругается себе под нос.
– Где твоя одежда?
Я неопределенно указываю на крыльцо. Здесь так темно, что я едва вижу, где бросила свои вещи. Но если я использую телефон для освещения, Раш все увидит. Почему я выбрала сегодня свой самый сексуальный лифчик?
Без разницы. Сейчас не время стесняться. Надеть достаточно одежды, чтобы поговорить с полицией, чтобы мы могли докопаться до сути этого взлома, гораздо важнее, чем моя скромность.
Вздохнув, я включаю фонарик на телефоне и хватаю одежду. Я стараюсь не зацикливаться на Раше, но мне больно и тревожно. Что он может увидеть... и что он думает?
Как только у меня в руках оказывается одежда, я выключаю устройство и натягиваю юбку. Когда тянусь за футболкой, я отваживаюсь взглянуть в его сторону. Он осматривает боковой двор, его взгляд направлен прямо поверх моей головы... Но он не может не видеть очертания моих грудей и соски в лунном свете.
Не то чтобы это сильно помогло, но я одергиваю рубашку, затем поворачиваюсь к нему лицом.
– Там что-нибудь есть?
– Насколько я понимаю, нет. Но здесь ужасно тихо. – Наконец, он останавливает свой пристальный взгляд на мне. – Послушай, как только полиция начнет расследование, возможно, они передвинут несколько вещей. Не хочешь пройтись по остальной части дома и рассказать мне, что еще было не так?