Он больше этого не вынесет. Не сможет выдержать ее прикосновения ни секундой больше, сорвется.
- Ложись на кровать. Я хочу, чтобы твоя задница была на краю, колени в воздухе, широко разведены.
- Что? - Она покачала головой, как будто не расслышала.
Он запустил руку ей в волосы и потянул за них, вынуждая ее запрокинуть голову и посмотреть ему в глаза.
- Ты. Кровать. Край. Разведенные ноги. Я собираюсь тебе отлизать, а ты в это время будешь неподвижно лежать.
Ее дыхание перешло в сексуальные всхлипы. Ее тяжелая грудь с жёсткими сосками, вздернутыми вверх в купе с порозовевшими щечками и расширенными зрачками, были как барометр ее возбуждения. Не прошло и трех минут после ее первого оргазма, как она снова
начала извиваться.
Он мог взять ситуацию под контроль, заставив ее умолять.
- Сейчас же.
Она кивнула и чуть не споткнулась по дороге. Решив повиноваться, Лара делала это со всем энтузиазмом, с которым подходила к любому делу. Если она и чувствовала сейчас себя неловко, то это было незаметно. Ее грудь подскочила, когда она откинулась на кровать и раздвинула ноги.
- Я всегда хотела знать, на что это похоже.
Как она могла заставить его смеяться посреди чего-то столь чертовски серьезного? Или породить эту резкую боли в груди от осознания, что никто никогда ранее не дарил ей такого удовольствия. В ее действиях не было ни капли притворства. Она не пыталась соблазном выведать у него секреты. Не пыталась одержать верх. Она просто хотела, чтобы он снова заставил ее кончить, заставил ее кричать и с энтузиазмом подчинилась бы любому его приказу, чтобы получить свое.
- Коснись себя. Погладь киску. - Он должен был быть очень конкретным.
- Я делала это раньше, - сказала она, краснея. Лара покачала головой, но ее рука стала опускаться вниз по ее телу, и она мягко погладила себя по половым губам.
Он опустился на колени, расположившись прямо напротив влажных опухших складочек. Ее пальчики с розовым маникюром уже блестели от ее собственного возбуждения. Он сделал это с ней, заставил истекать соками.
- Никто никогда не пробовал твою киску? Продолжай себя гладить.
Не в силах пошевелиться, он наблюдал за движениями ее пальцев.
Ее голос был глубже, чем обычно, немного хрипловатый.
- Тому никогда не нравился оральный секс.
- Так безразлично, - цыкнул Коннор. - Ты не получишь то, что хочешь, пока не попросишь правильно.
- Пожалуйста, займись со мной оральным сексом.
- Ты издеваешься?
- Пожалуйста, коснись меня ртом. Моей киски. - Она была такой милой, когда смущалась. И определенно немного запыхалась. - Да, я хочу, чтобы ты коснулся ртом моей киски, а потом облизал. Выпив слишком много, Кики рассказывала, насколько это хорошо.
- Лучше называть это пожиранием киски. Именно это я собираюсь сделать. Приоткрой губки. И почему это Том не захотел попробовать такую сладкую киску. – Он чувствовал аромат ее возбуждения, мускусный и чистый.
- Он говорил, что это неестественно.
- К черту его. - Коннор наклонился вперед, нежно схватив ее за запястье и приложив пальцы к своим губам. Пока она, не отрываясь, смотрела на него, он всосал ее покрытые нектаром пальцы в рот и облизал дочиста. - Он чертов идиот. Ты чертовски вкусная, и я покажу тебе, что ты чувствуешь, когда тебя поедает большой плохой волк.
Он наклонился вперед и провел языком прямо по клитору. Лара ахнула и чуть не упала с кровати.
Коннор остановился.
- Не двигайся, или я свяжу тебя и буду снова и снова подводить к краю. А затем так и не дам кончить.
Она замерла.
- Звучит ужасно. Но чувствую я себя даже лучше, чем говорила Кики.
- И больше не упоминай Кики или кого-то еще. Только ты и я, больше никого во всем мире. Понятно?
- Да. - Ее тело все еще было неподвижно, но он мог чувствовать ее дрожь.
- Кто собирается тебя трахнуть? - Ему нравилось слышать его имя на губах.
- Коннор. Мой Коннор.
Это значило для него больше, чем он готов был признать.
- Только я.
Он никогда не задавался вопросом, что будет с его любовницей после того, как они закончат. Во время учебы в университете они с Дэксом много раз делили женщин. В Йеле были женщины, целью которых было переспать со всеми шестерыми. Коннор только пожимал плечами и ждал своей очереди.
Мысль о том, что кто-то еще коснется Лары Армстронг, сводила его с ума. Какой-то первобытный зверь внутри него взглянул на нее и решил, что она принадлежит ему, - и его высокофункциональный ум может идти к черту.