И когда меня на носилках зафиксировали в машине, я вдруг услышала, как мой самый прекрасный, самый любимый жених Сашенька интересуется:
- В какую больницу везете?
После этого была долгая гнетущая пауза и гневный ор Руслана:
- Ты что?! С ней не поедешь?!
И не менее гневный ответ:
-Как я отсюда уеду?? Мне еще страховщиков и полицию ждать! Я не могу оставить машину! Ты хоть знаешь, сколько она стоила?!
В ответ Руслан только негромко выругался, и я почувствовала, как прогибается машина под весом нового человека.
- Я еду с ней! Я ее брат!
Вот так вот, совершенно незнакомый парень со мной поехал, а самый родной и любимый - нет.
Всю дорогу Руслан держал меня за руку и говорил, говорил и заставлял говорить меня. Чтобы я не уплывала в спасительную темноту. Я держалась, даже пыталась шутить, что пригодится длинное платье, раз у меня что-то там с ногой. Никто и не заметит.
Уже у самой больницы врач скорой сказал:
- Да что ж так давление падает? Черт, откуда столько крови? Парень, твоя сестра случаем не беременна?
Я ответила сама. А Руслан еще крепче сжал мою руку. И вот тут-то я оканчательно провалилась в темноту.
Потом я бесконечно анализировала всё то, что произошло на трассе и в больнице. Я даже находила миллион оправданий Александру. Я даже обвиняла Руслана. Зачем он так быстро решил ехать со мной? Надо было спокойно предложить Саше дождаться за него всех этих полицейских и страховщиков. Надо же было понимать, что Сашка просто в шоке, он тоже напуган и растерян!
Я пришла в себя только через несколько дней. Переломы ребер, правой ноги, ушибы, порезы, потеря ребенка…
Когда меня перевели из реанимации в отдельную палату,то первым кого я увидела был тот же Руслан. Он бодро доложил, что мне повезло. Что меня быстро доставили в очень хорошую больницу. Хирург-гений-золотые руки собрал мою раздробленную ногу. У него это получилось даже лучше чем у Кая из Снежной королевы собрать осколки зеркала.
Руслан притащил какие-то коробочки с едой. Я не хотела ни есть, ни пить, ни жить. Он как маленькую кормил меня с ложечки. Приговаривая, что вкуснее котлеток и пюре я в жизни не ела.
Когда я спросила, где же Саша, всё ли с ним в порядке, он скороговоркой сообщил, что да, в порядке, бегает оформляет какие-то бумажки.
Не хочется вспоминать, но и забыть не смогу. Мой жених самолично, или обоюдно со своей мамашей, решил не сообщать моим родителям о случившемся. Дескать, нечего их волновать. Зато он быстренько отменил ресторан и запись на регистрацию. Ну разумно же! Ведь я бы и сама не захотела выходить замуж на костылях. Он даже выторговал обратно денежный аванс в ресторане. И с Руслана всю предоплату за алкоголь. До копеечки…У него же были все справки, что невеста в тяжелом состоянии , в реанимации.
Мои родители примчались как только узнали. Узнали всё. И про дверь, которую раскорежил Руслан. И про удачную отмену ресторана. Практически, без потерь. И про то, что за все эти дни Шурик пришел ко мне в больницу всего раз. С точно таким же лицом как на месте аварии - полным отвращения и какой-то досады. А после этого ни разу не появился. Даже когда собирал справки! Говорят, он приводил железные аргументы, что все делал благоразумно и правильно.
Я думаю, что папа набил ему морду, но от меня это скрыли.
Потом был год адской реабилитации и глубокой депрессии. Было несколько операций. Даже пара пластических. Я согласилась на них, когда еще надеялась, что смогу вернуться к нормальной жизни. Был железный аппарат Елизарова на моей ноге. Были психологи. Я выжила и это уже хорошо. Я не хотела никого видеть. Пару раз сдалась на уговоры Лизы встретиться, навестить меня. Согласилась с одним расчетом - узнать у нее про Сашу. Родители запретили мне даже имя его произносить. Лиза отнекивалась, но потом сдалась. Оказывается, что всего через три месяца Шурик женился. Ему устроили шикарное место в зарубежном представительстве. Ну не ехать же туда одному, в самом деле. Кто же будет за ним ухаживать, супы варить и рубашки стирать. Да, логично, Саша на самом деле был несколько избалованным и неприспособленным. Женился он на нашей же однокласснице, которая давно по нему сохла.
Мы тогда раз и навсегда договорились, что больше не будем его вспоминать.