— Нет, но это и так ясно. Она очень одинока. Она нуждается в тебе, и скучает, когда тебя нет рядом, а ты ведь появляешься не часто?
Он молча глядел вдаль, на сияющую водную гладь. Прислушается ли он к ее словам? Или пропустит совет мимо ушей?
— Ты скучала по отцу, когда он ушел?
— Да, я очень переживала.
— Мне кажется, ты до сих пор на него обижена.
Бьянка пожала плечами, не желая откровенничать перед Мэттом.
— Поэтому ты избегаешь мужчин? Потому что не доверяешь им? Из-за твоего отца?
— Тоже мне психолог нашелся! — Бьянка со злостью вскочила, и Мэтт поднялся тоже.
— Ладно, пойдем погуляем по пляжу, а затем поедем на болота.
На пляже было полно детей, строящих замки, роющих ямы в песке, играющих с разноцветными надувными мячами. Бьянка уселась на песок, сняла носки и кроссовки и закатала джинсы до колен.
— Прекрасная идея, — заметил Мэтт, последовав ее примеру. Они спрятали обувь среди тростника и босиком побрели вдоль берега. Прохладная вода омывала им ноги, волны с шорохом наползали на песок, солнце палило вовсю, и горизонт терялся в жарком мареве.
— В ясные дни отсюда видно Францию, — сказала Бьянка. — Ты и не представляешь, как это близко. Там такие же обрывы, такие же пляжи, такие же деревушки. Мы часто ездили на пароме в Булонь. Я ожидала чего-то необычного, но там все такое же, как у нас.
— Кроме еды.
Она рассмеялась.
— Да. Французы готовят вкуснее, но я предпочитаю английские пикники. Обожаю бутерброды. — Она посмотрела на родителей с двумя маленькими детьми, расположившихся на клетчатом покрывале. Они доставали бутерброды из плетеной корзинки.
— Ты любишь детей? — спросил Мэтт.
Бьянка честно призналась:
— Мне понравилась Лиза. У нас с ней много общего.
Она испугалась, что своим ответом пробудит в Мэтте любопытство, даст повод для вопросов.
Но он ограничился кратким замечанием:
— Да, я вижу. Ей ты тоже понравилась; она так сказала.
— Правда? — Бьянка была тронута.
Они обогнули группу детей, играющих у воды. Девочка в бикини ударила по мячу с такой силой, что он пролетел над их головами. Мальчик в ярко-красных шортах метнулся в сторону в тщетной попытке поймать его.
Он врезался в Бьянку и сбил ее с ног. Мэтт схватил ее, не дав упасть, а мальчишка рухнул в воду, окатив их солеными брызгами.
Дети расхохотались. Мальчик вплавь догнал мяч, швырнул его на берег и, весь мокрый, вернулся к игре.
Бьянка стояла, прижавшись к Мэтту и уткнувшись лицом в его рубашку. Ее сердце забилось быстрее. Она на секунду прикрыла глаза.
Мэтт опустил голову, зарывшись в ее растрепанные на ветру волосы.
— Все в порядке?
— Угу, — прошептала она, жалея, что не может стоять так вечно.
— Твои волосы пахнут морем — солью и свежестью.
Его тело обладало совершенно другим ароматом — терпким, чувственным. Она лихорадочно вдохнула его.
Мэтт хрипло сказал:
— Пойдем, наверное?
— Да, — ответила Бьянка, но они так и продолжали стоять, замкнутые в своем собственном мире, пока их не заставил опомниться детский смех.
— Ну, давайте же, мистер, поцелуйте ее!
Мэтт разжал объятия. Густо покраснев и тяжело дыша, он взял Бьянку за руку и сказал:
— Идем.
Бьянка пошатнулась, но удержалась на ногах. Ее сердце гулко стучало.
Они обулись, влезли в машину и направились в Ромни-Марш. Оба молчали и даже не глядели друг на друга. Эти несколько мгновений на пляже много значили для Бьянки. Может, и для Мэтта тоже?
В деревне Бьянка хриплым голосом объяснила Мэтту, как лучше проехать. Он остановил машину напротив старинной церкви. Овцы паслись среди могил, окружающих каменное здание с колокольней и витражными стеклами в окнах.
— Красивое место, — заметил Мэтт. Теперь его голос звучал как обычно.
— Да, — прошептала Бьянка и поняла, что не может скрыть волнение. — Надеюсь, тетя дома.
Маленький одноэтажный дом был сложен наполовину из кирпича, наполовину из бревен; остроконечная крыша увенчана красной кирпичной трубой. Нижнюю часть трубы оплетала глициния, а палисадник был наполнен розами всех возможных цветов, белыми и фиолетовыми люпинами и целыми зарослями маргариток. Крохотную лужайку скрывал от солнца куст белой сирени; из ветвей доносилось пение дрозда. У Бьянки защемило сердце. Она завидовала царящему вокруг миру и спокойствию, жалея, что не может испытывать подобных чувств после случившегося на пляже.
Они обошли вокруг дома и заглянули в кухонное окно. Тетя Сюзанна пекла пирожки. Первая партия уже остывала на старом дощатом столе в центре побеленной комнаты, совершенно не изменившейся за долгие годы.
Бьянка постучала в окно, и старушка оглянулась, радостно вскрикнула и поспешила к двери.
Маленькая, совершенно седая, она заключила Бьянку в объятия.
— Какая радость! Но почему ты не предупредила, что приедешь? Я не видела тебя целую вечность!
Бьянка, смутившись, начала извиняться.
— Я давно уже собиралась приехать. Простите, что так долго не появлялась. Время так быстро бежит!
Тетя Сюзанна поморщилась.
— Мне это можешь не говорить. Я до сих пор поверить не могу, что мне уже скоро восемьдесят. — Ее взгляд скользнул за спину Бьянки и остановился на Мэтте.
Бьянка робко его представила, и он с теплой улыбкой пожал тете Сюзанне руку.
— Бьянка рассказывала мне о вас; я рад наконец-то познакомиться с вами.
Бьянка густо покраснела, почувствовав на себе тетушкин любопытный взгляд.
— Мне тоже очень приятно, Мэтт, — ответила тетя Сюзанна. — Но жаль, что я не знала заранее о вашем приезде. Я бы что-нибудь вкусненькое приготовила к обеду, а то сейчас у меня есть только салат и холодное мясо. Я мало ем; аппетит уже не тот.
— Поэтому я и не стала звонить, — сказала Бьянка. — Я не хочу, чтобы вы ради меня возились с готовкой. Я хотела сделать вам сюрприз и сводить куда-нибудь пообедать.
Маленькое морщинистое личико, похожее, по мнению Бьянки, на цветок анютиных глазок, осветилось улыбкой.
— Как хорошо! Я не появлялась на людях с тех пор, как ты была здесь в последний раз.
— Так может, съездим в тот же кабачок у дороги?
— Это было бы чудесно, но сначала надо позвонить и убедиться, что у них есть свободные столики. По воскресеньям там яблоку негде упасть. — Вымыв руки, тетя Сюзанна вышла звонить в коридор.
— Она замечательная, — сказал Мэтт.
— Да, правда? — Бьянка прошлась по комнате, стараясь держаться от него на расстоянии, как будто он был динамитом, способным взорваться в любой момент.
Он принялся рассматривать фотографии в рамочках, расставленные на маленьком столике.
— Это ты? — Мэтт взял сделанный на пляже снимок тощей девчонки в купальнике, глазастой и длинноногой.
Бьянка в ужасе попыталась выхватить у него фотографию.
— Не смотри! Я тут совсем плоская!
— Ты очень хорошенькая, — возразил он.
Тетя Сюзанна вернулась с довольным видом. Им повезло: в ресторанчике при старинной гостинице восемнадцатого века нашелся свободный столик. Мэтт их отвез. И он, и Бьянка почти всю дорогу молчали, но тетя Сюзанна трещала, не умолкая, о приходском священнике, о сельском клубе садоводов, о своих старческих болячках и о шумном скандале, разразившемся в этом году в местной женской ассоциации.
По-видимому, у тети Сюзанны много приятельниц и знакомых, — с завистью подметила Бьянка. Но ведь жителям крохотного поселка приходится самим себя развлекать. За них это никто не сделает, в отличие от Лондона, с его театрами и клубами.
Когда они ели салат из креветок, тетя спросила:
— Отец не пишет?
— Прислал открытку пару дней назад.
— Значит, он тебя не забывает.
Бьянка грустно улыбнулась.