Бернат побежал за сыном, и тот обернулся, услышав его шаги. Поравнявшись с Арнау, он начал сбивать ногой засохшую землю, на которой все еще были видны пятна крови мавританки. Лицо Арнау засияло, и Бернат приложил еще больше усилий.
— Что ты делаешь? — закричал Хауме с другого конца двора.
Бернат похолодел. Свист кнута снова прозвучал в его ушах.
— Отец! — Носком своей обуви Арнау медленно стал отбрасывать почерневшую землю, которую Бернат заканчивал сбивать ногой.
— Что ты делаешь, Бернат? — повторил Хауме.
Бернат не ответил. Прошло несколько секунд. Оглянувшись, Хауме увидел, что все рабы стоят спокойно… и не отрывают от него взгляда.
— Принеси мне воды, сынок, — попросил Бернат, воспользовавшись замешательством Хауме. Арнау поспешно выскочил, и впервые за несколько недель Бернат увидел его таким оживленным. Хауме больше не возражал.
Отец и сын опустились на колени и молча сдирали землю, пока не убрали все следы несправедливости.
— А теперь иди поиграй, сынок, — сказал ему Бернат, когда они закончили работу.
Арнау опустил взгляд. Ему хотелось спросить, с кем он должен был играть. Бернат провел рукой по голове мальчика и легонько подтолкнул его к двери. Когда Арнау оказался на улице, он, как и все эти дни, обошел дом Грау и взобрался на развесистое дерево, которое возвышалось над забором и с которого был виден сад.
Спрятавшись там, он ожидал, пока выйдут его двоюродные братья и сестра в сопровождении Гиамоны.
— Почему вы теперь не любите меня? — бормотал он. — Я ведь ни в чем не виноват.
Его двоюродные братья, казалось, были в хорошем настроении. Смерть Гиамона отдалялась временем, и только лицо их матери иногда болезненно искажалось от нахлынувших воспоминаний. Жозеп и Женйс делали вид, что дерутся, а Маргарида смотрела на них, сидя рядом с матерью, которая от нее почти не отходила. Арнау, спрятавшись на дереве, грустил, вспоминая, как они дружно играли раньше.
Утро за утром Арнау взбирался на это дерево.
— А тебя уже не любят? — услышал он однажды вопрос.
От неожиданности мальчик на миг потерял равновесие и чуть не упал с высоты. Арнау огляделся в поисках говорившего, но так и не увидел его.
— Я здесь, — снова раздался голос.
Арнау посмотрел внутрь кроны, откуда исходил голос, но никого не обнаружил. Наконец он заметил, как зашевелились ветви, между которыми ему удалось различить фигуру мальчика, который махал ему рукой. С серьезным видом на лице малыш сидел верхом на одном из сучьев.
— Что ты делаешь… на моем дереве? — сухо спросил его Арнау.
Мальчик, грязный и исхудавший, не смутился.
— То же, что и ты, — коротко ответил он ему. — Смотрю.
— Ты не имеешь права смотреть, — заявил Арнау.
— Почему? Я уже давно это делаю. Я тебя и раньше видел. — Грязнуля немного помолчал. — Тебя уже не любят? Поэтому ты плачешь?
Арнау почувствовал, как по щеке покатилась слеза, и рассердился: этот оборванец подсматривал за ним!
— Сейчас же спускайся, — приказал он, когда уже сам был на земле.
Мальчик проворно слез с дерева и стал перед ним. Арнау был на голову выше его, но мальчуган не выглядел испуганным.
— Ты за мной подглядывал! — обвинил его Арнау.
— Ты тоже подглядывал, — защищался малыш.
— Да, но они — мои двоюродные братья, и я имею право это делать.
— Тогда почему ты не играешь с ними, как раньше?
Арнау больше не мог сдерживаться и громко всхлипнул. Когда он собрался ответить на вопрос, у него задрожал голос.
— Не переживай, — сказал малыш, пытаясь успокоить его, — я тоже часто плачу.
— А ты чего плачешь? — спросил Арнау, вытирая слезы.
— Не знаю… Иногда я плачу, когда думаю о маме.
— У тебя есть мама?
— Да, но…
— А что же ты здесь делаешь, если у тебя есть мама? Почему ты не играешь с ней?
— Я не могу быть с ней.
— Почему? Она разве не у тебя дома?
— Нет… — смутившись, ответил мальчик и добавил: — Конечно, дома.
— Тогда почему ты не с ней?
Мальчик провел рукой по грязному лицу и не ответил.
— Она больна? — продолжал расспрашивать Арнау.
Незнакомец отрицательно покачал головой и ответил:
— Здорова…
— Тогда что с ней? — настаивал Арнау.
Мальчик безутешно посмотрел на него. Покусывая нижнюю губу, он наконец решился.
— Пойдем, — сказал он, схватившись за рукав рубашки Арнау. — Иди за мной.