Арнау и Жоанет увидели, как задвигались ряды и постепенно натянулись канаты.
— Все! Сильней! — командовал Беренгер.
Дети затаили дыхание. Взрослые уперлись пятками в землю, продолжая тянуть, и стало видно, как напряглись их руки, спины и лица. Арнау и Жоанет пристально смотрели на камень. Он не двигался.
— Все! Еще сильней! — разнеслась по площади команда.
Лица людей налились кровью. Леса заскрипели, и ключевой камень приподнялся на пядь от земли. Шесть тонн!
— Еще! — закричал Беренгер, не сводя взгляда с камня.
Еще одна пядь. Дети забыли обо всем на свете, наблюдая за происходящим.
— Святая Мария! Еще сильнее! Еще!
Арнау и Жоанет повернулись к ряду Святая Мария. Там был и отец Альберт, зажмуривший глаза и тянувший канат.
— Хорошо, Святая Мария! Хорошо. Все! Еще сильней!
Леса скрипели. Арнау и Жоанет боялись шелохнуться. Беренгер де Монтагут смотрел только на камень, который уже поднимался — медленно, очень медленно.
— Еще! Еще! Еще! Все вместе! Сильней!
Когда камень поднялся до первого уровня лесов, Беренгер приказал прекратить тянуть и оставить камень висеть в воздухе. Чуть позже прозвучала команда:
— Святая Мария и Святая Евлалия, подождите! Святая Клара, тяните! — Камень медленно переместился на тот помост лесов, с которого командовал Беренгер. — Теперь вместе! Отпускайте осторожно. Не спешите.
Все, включая тех, кто тянул канаты, облегченно вздохнули, когда камень лег на помост, у ног Беренгера.
— Медленнее! — крикнул руководитель строительства.
Помост прогнулся под весом камня.
— А если не выдержит? — шепнул Арнау Жоанету.
Если бы не выдержал, Беренгер.
Выдержал. Конечно, этот помост не был рассчитан на то, чтобы выдерживать вес камня долгое время. Его нужно было поднять на самый верх, где, по расчетам Беренгера, помосты выдержат. Каменщики перебросили канаты на следующий шкив, и люди снова начали тянуть, стараясь изо всех сил. Еще один помост, потом еще один; камень в шесть тонн поднимался к тому месту, где должны сойтись нервюры арок, — к небу.
Пот лился с людей, их мышцы напряглись до предела. Время от времени кто-нибудь падал, и тогда главный в ряду подбегал, чтобы вытащить его из-под ног стоящих перед ним. Подошли несколько крепких горожан, готовые заменить тех, кто выбился из сил.
Беренгер, стоявший наверху, отдавал приказы, которые повторял один из его помощников, находившийся помостом ниже. Когда ключевой камень дошел до последнего помоста, на крепко сжатых губах людей появились улыбки. Однако это был самый трудный момент. Беренгер де Монтагут точно рассчитал место, где должен был оказаться ключевой камень, чтобы нервюры арок идеально сошлись в нем. Целыми днями он манипулировал веревками и кольями между десятью колоннами, свешивал с помоста отвес, натягивал бесконечные веревки от кольев внизу до помостов вверху. По нескольку часов в день он работал с чертежами, стирал и снова чертил многочисленные схемы. Если ключевой камень займет неправильное положение, он не выдержит нагрузок арок и апсида может упасть.
В конце концов после тысячи расчетов и огромного количества чертежей он определил точное место на последнем помосте.
Именно там должен был стать ключевой камень, ни пядью выше или ниже. Люди пришли в отчаяние, когда, в отличие от того, как это происходило на предыдущих помостах, Беренгер де Монтагут не позволил им оставить камень на помосте и продолжал отдавать указания:
— Еще немного, Святая Мария. Нет. Святая Клара, тяните, теперь подождите. Святая Евлалия! Святая Клара! Святая Мария! Вниз!.. Вверх!.. Сейчас! — внезапно крикнул он. — Подождите все! Вниз! Тихо-тихо… Медленно!
В какой-то момент канаты перестали натягиваться. В наступившей тишине вконец обессиленные люди посмотрели на небо, на верхний помост, где Беренгер де Монтагут присел на корточки, чтобы убедиться, все ли в порядке с ключевым камнем. Развернув камень, достигавший двух метров в диаметре, он выпрямился и помахал всем, кто стоял внизу.
Арнау и Жоанету, которые сидели, прислонившись к стене церкви, показалось, что они чувствуют своими спинами, как заколебался воздух от рева, вырвавшегося из глоток множества людей, несколько часов тянувших канаты. Многие, устав от непомерной нагрузки, попадали на землю. Другие, их было меньше, обнимались и прыгали от радости. Сотни зрителей, следившие за этой операцией, кричали и хлопали в ладоши, а у Арнау от радостного возбуждения к горлу подступил комок.
— Хотел бы я быть взрослым, — прошептал той ночью Арнау своему отцу, когда оба лежали на соломенном тюфяке в комнате, заполненной кашляющими и храпящими работниками и подмастерьями.