К счастью, Бернат понимал, что имеет в виду Хауме, и, ободренный бывшим начальником, осмелился возразить своему зятю.
— Как ты разговариваешь со мной? — закричал Грау, когда Бернат резко ответил ему: «Куда и зачем?»
— Куда я захочу! — орал новоиспеченный барон, нервно размахивая руками.
— Мы не твои рабы, Грау.
— У тебя не очень большой выбор.
Бернату пришлось откашляться, прежде чем он последовал совету Хауме и неожиданно заявил:
— Я могу подать в суд!
Грау, согнувшийся, дрожащий, маленький и худой, оторопел и медленно приподнялся со стула. Но Бернат даже глазом не моргнул и оставался стоять, как бы ему ни хотелось побыстрее выскочить отсюда. Угроза Берната подействовала на вдовца.
Было решено, что они будут ухаживать за лошадьми, которых Грау считал себя обязанным купить вместе с особняком.
— Ты что, собираешься держать конюшни пустыми? — невзначай спросил тесть, как будто разговаривал с несмышленым ребенком. Грау лихорадочно складывал в уме. — Моя дочь Изабель всегда ездила верхом, — добавил сеньор.
Но самым важным для Берната была хорошая плата, о которой он договорился для себя и Арнау, начавшего работать в конюшне. Отныне они могли жить в собственной комнате, без рабов и подмастерьев. У него и сына было достаточно денег, чтобы не испытывать лишений.
Сам Грау настоял, чтобы Бернат аннулировал контракт об обучении Арнау и подписал новый.
С тех пор как им предоставили гражданство, Бернат редко выходил из мастерской, но всегда один или вместе с Арнау. Похоже, что никакого следствия в связи с его побегом не было; имя Берната Эстаньола значилось в списках граждан Барселоны. В противном случае его бы уже бросились искать, думал он каждый раз, когда отправлялся на улицу. Обычно он ходил на море и там растворялся среди десятков работников. Взгляд Берната всегда был прикован к горизонту. Позволяя ветру ласкать лицо, вдыхая резкие запахи моря, кораблей и дегтя, он наслаждался свободой и… грустил.
Прошло почти десять лет, как он ударил подмастерья из кузницы. Бернат надеялся, что тот выжил. Арнау и Жоанет резвились на берегу. Мальчики убегали далеко вперед, затем возвращались и, весело улыбаясь, смотрели на него блестящими глазами.
— Наш собственный дом! — крикнул Арнау. — Давайте поселимся в квартале Рибера, пожалуйста!
— Боюсь, что это будет всего лишь комната, — попытался объяснить ему Бернат, но ребенок продолжал улыбаться, как будто речь шла о лучшем дворце Барселоны.
— Неплохое место, — сказал Хауме, когда Бернат рассказал ему о предложении своего сына. — Ты наверняка найдешь там комнату.
В квартал Рибера они отправились втроем. Дети бежали, а Бернат, нагруженный жалкими пожитками, шел за ними. В течение всего пути до церкви Святой Марии Арнау и Жоанет не переставали здороваться со всеми, кто проходил мимо.
— Это — мой отец! — крикнул Арнау одному бастайшу, идущему с мешком зерна. Мальчик указал на Берната, от которого они находились на расстоянии более двадцати метров.
Согнувшийся под грузом бастайш улыбнулся, продолжая идти вперед. Арнау отвернулся от него и снова побежал к Бернату. Однако через несколько метров мальчик остановился: Жоанет не последовал за ним.
— Пойдем! — крикнул Арнау, махнув ему рукой.
Но Жоанет покачал головой.
— Что случилось, Жоанет? — спросил Арнау, с недоумением глядя на приятеля.
Малыш опустил глаза.
— Это — твой отец, — пробормотал он. — Что будет теперь со мной?
Он был прав. Все принимали их за братьев. Арнау об этом не подумал.
— Бегом! За мной, — сказал он, взяв друга за руку.
Бернат видел, как они приближались: Арнау тащил Жоанета, который, казалось, упирался, не желая идти с ним. «У вас хорошие дети», — сказал ему один бастайш, проходя мимо, и улыбнулся. Мальчики дружили уже больше года. Бернат вдруг подумал о матери маленького Жоанета и представил себе, как малыш сидит на ящике, а она гладит его по голове. Неужели он так и не увидит лица матери? Бернат почувствовал, как комок подступил к горлу.
— Отец… — начал было Арнау, когда они подошли к нему.
Жоанет спрятался за спину друга.
— Дети, — перебил сына Бернат, — думаю, что…
— Отец, мог бы ты быть отцом Жоанета? — выпалил Арнау.
Бернат видел, как малыш выглянул из-за спины Арнау.
— Иди сюда, Жоанет, — позвал его Бернат. — Ты хочешь быть моим сыном? — спросил он, когда малыш осмелился подойти к нему.
Лицо Жоанета засияло.
— Это значит «да»? — Бернат улыбнулся.