Я же радостно рассмеялся, когда посмотрел на его тщеславие. А он продолжал говорить дальше: «Кто есть этот человек?». Все же воинство его ангелов, которые увидели Адама и его дом, смеялись над его ничтожностью. И после этого их мысль удалилась за пределы Величия небес, т.е. Человека истины: они увидели, что его имя находится в ничтожности обиталища. Поскольку они являются ничтожными (и) неразумными в своей тщеславной мысли, (я имею в виду) их смех, (то) он стал клеймом для них.
Все Величие Отцовства Духа покоилось в местах, которые принадлежат ему. И я был с ним. Поскольку была у меня мысль единственного истечения из вечных и непознаваемых (сущностей), неоскверняемых и неизмеримых, (то) поместил я ее в мир, т.е. эту маленькую мысль, приведя их в волнение и внушив страх всему множеству ангелов и их Архонту. Я же обходил их всех с пламенем и огнем из-за моей мысли. И <во> всяком своем деле они действовали из-за меня.
Возмущение же и война возникли в сонме серафимов и херувимов, потому что их слава сойдет на нет, вместе со смутой, которая происходит в окружении Адоная тут и там и (в) их доме вплоть до Мироправителя, {и?} того, который говорил: «Давайте схватим его». Другие же (говорили): «Да не будет этот замысел иметь места». Знает ведь меня Адонай из-за надежды. Я же был в пастях львов. И замысел, через который они узнали обо мне, для упразднения их заблуждения и глупости <...>. Я не стал противиться им, как они замыслили, но я нисколько не страдал. Подвергли меня наказанию те, которые (были) там, (но) не умер я в действительности, но только мнимо, чтобы я не подвергся через них позору, так как одна (часть) меня – это они. Отделил я от себя позор, и не был я малодушным перед лицом того, что со мной через них произошло. Я едва не стал рабом страха, претерпел же я страдание по их убеждению и их мысли, чтобы они никогда не смогли найти ни одного слова, чтобы сказать об этих (событиях). Ведь моя смерть, о которой они думают, что она произошла (на самом деле), <произошла> у них вследствие их заблуждения и слепоты, когда они пригвоздили их человека на свою (собственную) смерть. Ибо их мысли не увидели меня. Ведь были они глухи и слепы. Творя же это, они предают суду себя самих. Что касается меня, они увидели меня (и) подвергли меня наказанию. Другой был их отцом, (а) тот, который пил желчь и уксус, был не я. <Не> меня били они тростниковой палкой. Другой был тот, кто поднял крест на свое плечо, т.е. Симон; на другого они надели терновый венец.
Я же веселился в высоте над всем богатством архонтов и (над) семенем их заблуждения и их тщеславия; и смеялся я над их незнанием. Поработил же я все их силы. Ибо, когда я спускался, никто не видел меня, ведь менял я свои обличия, переходя от одного вида к другому виду. И поэтому, находясь у их ворот, я принимал их подобие. Ведь я прошел через них спокойно и смотрел на эти места, и не испытал я ни страха, ни позора, ведь был я не подвержен осквернению. И говорил я с ними, смешиваясь с ними через тех, которые принадлежат мне, и попирая то, что плохое у них, и зависть, и гася огонь. Все же это я делал <не> по своей воле, чтобы то, что я хотел, по воле вышнего Отца я смог исполнить.
И Сына Величия, который был скрыт в нижней области, мы вознесли на высоту, на которой пребываю я со всеми этими эонами, (высоту) которую никто не видел и не постиг. Это брак (с надеванием) брачной одежды, новый (брак), а не ветхий, и не прейдет он. Ибо новый брачный чертог – с небес и совершенный, и именно я явил его. Существуют три пути. Неоскверняемое таинство в духе этого эона, который не преходит, он не состоит из частей и невозможно рассказать о нем, но он неделимый, всеобъемлющий и постоянный.
Ибо душа, которая (происходит) свыше, не будет говорить под воздействием заблуждения, которое здесь, и не перейдет из этих эонов, она будет (только тогда) переселена, когда станет свободной и будет поступать благородно в мире, представ перед Отцом беззаботно. И даст она, постоянно общаясь с умом, силу идеи. Они будут видеть меня отовсюду без ненависти, ибо видя меня, они видят себя, будучи соединены со <мной>. Что до меня, то они не опозорили меня, (и) сами позору не подверглись. Что до меня, то они не испугались передо мной; пройдут они все ворота без страха, и закончат они в третьей славе. Что до меня, то не принял мир моего прохода в явленную высоту (и) моего третьего омовения в явленном образе, и огонь семи властей был изгнан, и солнце зашло для сил архонтов, – тьма взяла их. И мир сделался нищим, когда связали его (scil. Иисуса) множеством веревок, пригвоздили его к дереву и прибили четырьмя медными гвоздями. Завесу своего храма он разорвал своими руками. Дрожь охватила хаос земли, ибо души, пребывавшие внизу в забвении, освободились и восстали; стали они свободно ходить, оставив зависть незнания и невежества (происходящую) из мертвых могил, надев на себя нового человека и узнав того блаженного и совершенного, (принадлежащего) вечному и непостижимому Отцу и безграничному Свету, т.е. меня.