Выбрать главу

IV. К КУПИДОНУ

Боль всегда с тобой, сосунок крылатый. Хоть и разлюбишь — проститься больно. У тебя в колчане — стрел всегда вдоволь — Так зачем же, жадный, В горло упершись, Стрелку рвешь так сильно Из засохшей ранки? Или мстишь, что больше мне не хозяин? Лучше уж запусти другую, Не тяни эту, не рви, не трогай — Запеклась кровь уж. Так лети себе, не жадничай, мальчик.

V. К МОЛОДОМУ ПОЭТУ

Чего ты, Септим, пристал к Музе? Зря гнусавишь, зря ручонками машешь, Такт отбивая. Надоел ты смертно Каллиопе, Эвтерпе, а Эрато И куда бежать от тебя, не знает. Не дергай Музу за подол больше. Не то смотри — на площади людной Вселится в тебя громовой голос И не захочешь — скажешь при людях: «Таким, как я, — хозяевам счастливым Мордашек гладких, наглых, Каких стадами на Форум водит День римский длинный, С мозгами птичьими и языком длинным, — Лишь к смертным женам вожделеть можно. Раз сдернул я туфлю с Музы, Раз оцарапал я ей лодыжку. Чтоб гнев богини мимо пронесся — Поскорей спрячьте от меня подальше, Люди добрые, таблички и грифель».

VI. К КЛАВДИИ

Клавдия, ты не поверишь — влюбился в меня гладиатор, Третий сезон поражений он в цирке не знает, Мне уже сорок, а он молод еще и красив — Он целомудренный, честный, смуглый, огромный, печальный, Слон Ганнибалов носил меньше шрамов, чем он. В цирке всегда, говорит, ищет меня он глазами, Но не найдет никогда — я ведь туда не хожу. Сумерки только падут — в двери мои он стучится, Вечер сидит опираясь на остроблещущий меч. Тяжко, с усилием, дышит он через рот и глядит Страстно и жалобно вместе… Любовник мой до слез над ним хохочет. Конечно, не в лицо, ведь он — ты знаешь — трус, Пороки все в себе соединяет, Чуть гладиатора видит — прыгает прямо в окно. «Страсть, — говорит гладиатор, — мешает сражаться, Если так дальше пойдет, в Галлию я не вернусь, Я побеждаю и так уж без прежнего блеска, Кто=нибудь бойкий прирежет вот=вот». Что он находит во мне? Хладно смотрю на него, На глаз оленьих блеск и мощных темных рук. Что делать, Клавдия, Амур причудлив — Люблю, несчастная, я лысого урода, Что прячется как жалкий раб за дверью, Чтобы кричать потом: гони убийцу вон! Но, подлой, жалко мне его прогнать, Когда еще такой полюбит молодец, А старости вот=вот они, туманы. Как сытый волк и на зиму овца. Я муки длю его, а если — зачахнув от любви, — Падет он на арене — как жить тогда мне, Клавдия, скажи?

VII

Как я вам завидую, вакханки, Вы легко несетесь по нагорьям, Глаз белки дробят луны сиянье, Кобылицами несетесь вы степными. Как=то раз в сторонке я стояла — Привела меня подружка — мы смотрели — Вдруг она, не выдержав, забилась Тоже в пьяной пляске и рванулась Вслед за вами, про меня забывши. Я смотрела — ваши рты кривились И съезжали набок ваши лица, Будто бы с плохих актеров маски. Вы быка живого растерзали И давясь его сжирали мясо И горячей кровью обливались, Разум выплеснули, как рабыня Выливает амфору с размаха. И на вас в сторонке я глядела. А домой пришла — смотрю — все руки Расцарапаны — в крови до локтя… Вот удел твой, Кинфия, несчастный — На себя ты страсть обрушить можешь, На себя одну, и ни страстинке Улететь вовне не дашь и малой. За быком не побежишь нагая…