Однажды ночью произошло событие, которое изменило их отношения. Случилось это на десятый или одиннадцатый день после их побега, когда Каргилл уже потерял счет времени.
Когда они приземлились в траве около ручья, он открыл наружную дверь, вышел и быстро зашагал прочь от флотера. Сзади раздался сдавленный вскрик. Поток света из мощного фонаря выхватил его из темноты. В сотне футов впереди него упало и загорелось дерево.
Каргилл, который не ожидал, что она сможет выстрелить в него из кабины управления, остановился как вкопанный. Медленно переставляя ноги, он пошел обратно к кораблю, злой, но полный решимости. Он заранее сказал себе, что если побег на этот раз опять не удастся, он предпримет попытку объясниться с Лелой, и вот этот момент настал.
Она встретила его у двери.
— Ты пытался убежать, — сказала она охрипшим от ярости голосом.
Каргилл посмотрел прямо в ее горящие глаза:
— Еще бы! Ты что думаешь, я из камня сделан?
Она, наверное, поняла, что он имеет в виду, и напряженность ее несколько спала. Как ни странно, хотя он сказал это для того, чтобы ввести ее в заблуждение, в этом была и доля правды. В армии он научился быть не особенно разборчивым в отношении женского пола. И сейчас после одиннадцати дней в обществе Лелы он смотрел на нее уже не так критически, как прежде. Она была молода, недурна собой и, если разбудить в ней страсть, могла бы очаровать любого мужчину.
Но его целью в данном случае была не просто победа над женщиной, а полный контроль над кораблем. Он пристально смотрел на нее, стоящую на пороге в отражении света, падающего изнутри. В ее руке было оружие, и проблема заключалась в этом.
Он смело шагнул ей навстречу.
— Выбирай, — сказал он. — Или мы будем жить здесь вместе как нормальные люди, или тебе придется убить меня.
— Не смей подходить ближе, — сказала Лела, но в голосе ее не было твердости, и она добавила сбивчиво: — Мы должны пожениться.
Каргилл настаивал:
— Ты знаешь, что я никуда от тебя не денусь. Куда я пойду?
Он подошел еще ближе, так близко, что оружие, которое она держала в руке, коснулось его одежды.
— Я останусь, но не позволю собой командовать и отказывать мне в том, чего я хочу.
Она отступила внутрь. Он положил руки ей на плечи и притянул к себе, не обращая внимания на ружье. Она вся сжалась и пробормотала невнятно:
— Это грех! Грех!
Когда он поцеловал ее, губы ее дрожали. Она попыталась высвободиться из его объятий, и вдруг вся ее напряженность пропала. Она отвела руку с ружьем в сторону, но не бросила его, а держала так, как будто боялась, что оно может выстрелить. Видно было, что в ней борются противоречивые чувства.
— Дай мне ружье, — сказал Каргилл. — Женщина должна доверять своему мужчине.
Он снова поцеловал ее, и на этот раз она не сопротивлялась. Она беззвучно плакала, а он ловил губами слезы, стекающие по ее щекам. Потом протянул руку и взялся за ружье. На секунду тело ее напряглось, а потом… потом она позволила ему забрать его у нее.
9
Каргилл думал, что контроль над флотером даст ему возможность сделать то, что он хочет. Но чего он хотел? Шли недели, а он не мог этого решить. По какой-то причине он оказался вовлеченным в заговор. Если он предпримет какие-либо действия и обнаружит себя, он снова может попасть в руки заговорщиков и они попытаются заставить его выполнять их требования.
Наконец Каргиллу пришла в голову одна идея. Он пощел в кабину управления и сел перед видеоэкраном. Он уже много раз приходил сюда и изучал аппаратуру, и сейчас он собирался осуществить один план.
Так же, как двигатель флотера и другое оборудование на его борту, теле- и радиоаппаратура была герметично закрыта, так что у него не было возможности изучить принцип работы. Сначала он просто настраивал ее на прием радио- и телесигналов.
Станция в Городе Теней передавала программу популярной музыки. После каждого номера звучал голос, убеждавший слушателей приехать в Город Теней и пройти курс обучения, Каргилл послушал немного этот канал и принялся искать другие станции.
Время от времени он подключался, чтобы проверить, есть ли изображение на экране телевизора. Сначала он подключил программу, в которой выступал какой-то человек. Как понял Каргилл, это был один из боссов. Он с энтузиазмом рассуждал, какую может получить выручку за новый флотер, который ему дали Тени. Каргилл записал имя этого человека, детали сделки и переключился на другую программу. Перед ним возникла кабина управления флотера. Так как только боссы имели телепередающую аппаратуру, он понял, что это флотер одного из них В течение нескольких минут он наблюдал эту картину, но изображение не менялось, и он стал искать еще какую-нибудь программу. На следующем канале велся разговор с девушкой. Он уговаривал ее:
— Ну, Дженни, не ломайся. Попроси свою мать, чтобы сегодня вечером ваш флотер остановился рядом с нашим, ладно? Ты же сама хочешь, да?..
Еще несколько раз Каргилл вклинивался в личные разговоры, но продолжал поиск. Было еще рано для единственной телепередачи из Города Теней. Нельзя сказать, чтобы она его очень интересовала. Они всегда показывали одно и то же: приемный центр на окраине города и прибытие Твинеров и Планиаков. Большее внимание уделялось Планиакам. Они собирались принять участие в программе обучения, организованной Тенями, и один из Теней их интервьюировал. Когда Каргилл первый раз увидел эту программу, он думал, что Тени покажут часть своей учебной программы, но они этого ни разу не сделали.
Уже не в первый раз он пожалел, что аппаратура не принимает программы из городов Твинеров. Это означало, что Тени не хотели, чтобы кто-то еще мог оказывать влияние на воздушных кочевников.
Каргилл отключил аппаратуру и долго сидел задумавшись. Мысль, которая недавно пришла ему в голову, не давала покоя. Но стоило ему только проявить себя — и он конченый человек.
Лела, сидящая в кресле рядом, произнесла с тревогой:
— В чем дело, дорогой?
— Мы не сможем долго так жить, когда все против нас. А если возникнет какая-нибудь чрезвычайная ситуация, если что-нибудь сломается?
— Я тоже думала об этом, — нехотя ответила Лела.
Каргилл подумал, что она скорее пыталась не думать об этом, а вслух произнес:
— Думать об этом недостаточно, надо что-то делать.
— Что, например?
Каргилл нахмурился.
— Есть кое-что, в чем я должен сначала разобраться.
— Что это?
— Это по поводу однажды высказанного тобой, что теперь мне кажется еще более невероятным, чем тогда: ты сказала, что Планиаков пятнадцать миллионов.
— Да, правда, это так и есть.
— Лела, это невозможно. Если бы в воздухе было так много людей, мы постоянно натыкались бы на них, каждый день, каждый час.
Девушка помолчала.
— Страна у нас большая, — сказала она наконец, — и я слышала, как Кармин и другие местные боссы говорили об этом, и это они называли эти цифры. И потом, ты же не всегда смотришь за борт. Я вижу много флотеров, просто я стараюсь держаться от них подальше.
Каргилл вспомнил о том, как она целыми сутками не выходила из кабины управления, в каком напряжении все время находилась, и подумал, что, возможно, недооценивает ее. Но с этими цифрами он все-таки не мог согласиться. Видимо, она просто не располагала той информацией, которая была ему нужна. По его собственным оценкам, Планиаков было меньше пяти миллионов, а может быть, и половина того. Каргилл откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
— Лела, а что люди думают о Кармин? Как они к ней относятся?
Это, конечно, был вопрос, на который она не могла ответить, так как не знала, что думают миллионы людей. Но она заключила без малейшего колебания:
— Ее никто не любит. Она подлая.
— А как насчет других боссов? Что думают о них? — продолжал расспросы Каргилл.
— Ну, их просто терпят, — сказала девушка. — Они существуют как часть нашей жизни.
— Понятно. — Каргилл был доволен, что кое-что ему удалось прояснить для себя. Она, конечно, этого не осознавала, но ее ответ был очень показателен — в нем отражалось отношение общества к бездушно воспринимаемым нормам и правилам, где каждая мысль или действие укладывались в жесткие рамки. Он задал ей вопрос: