1 Катков, Михаил Никифорович (1818-1887)-журналист и политический деятель реакционного направления; сын мелкого чиновника и грузинки; в молодости примыкал к кружку Станкевича и Белинского, но уже в молодые годы выказал эгоизм и карьеризм; по окончании словесного факультета Московского университета в 1838 г. слушал в 1840г. лекции Шеллинга по философии в Берлине; в 1845 г. представил диссертацию "Элементы и формы славяно-русского языка"; до 1850 г. был адъюнктом по кафедре философии в Московском университете, но принужден был отказаться от места после того, как вышло распоряжение о поручении чтения лекций по философии преподавателям закона Божия. Сделался в 1851 г. редактором университетских "Московских Ведомостей" и чиновником особых поручений при министерстве народного просвещения, а затем, когда после разгрома царизма во время Крымской войны повеяло либерализмом, Катков начал с 1856 г. издавать журнал "Русский Вестник", в котором развивалась весьма умеренная консервативно-либеральная программа в английско-аристократическом духе. Это доставило Каткову, обнаружившему некоторый журналистский талант, немалую известность в умеренных кругах. Но Катков недолго удержался на позиции даже умеренного либерализма. В начале 60-х годов он резко выступил против радикалов-разночинцев, уже тогда не останавливаясь перед литературными доносами на своих противников, а в 1863 г. с началом польского восстания выступил в роли главного идеолога дворянски-полицейской реакции, придав "Московским Ведомостям" роль органа дворянской диктатуры, направленной против всех элементов, не принимавших самодержавия без оговорок.
2 После истории с дракой и предполагавшейся дуэлью (см. подробно в томе II настоящего издания) Бакунин вряд ли мог питать действительную симпатию к грубому и черствому Каткову. И если тем не менее он решился вдруг написать ему письмо да еще в столь дружеской и хвалебной форме, то это могло произойти лишь потому, что Бакунин намеревался использовать Каткова и приобретенное им влияние для своих личных и общественных целей, в частности для поддержки польских требований, которым Бакунин сочувствовал с середины, а может быть и с начала 40-х годов. Возможно, что он надеялся даже проводить свои политические взгляды руками Каткова в редактировавшемся последним "Русском Вестнике". Неумеренные похвалы Бакунина по адресу Каткова и его журнала производят особенно неприятное впечатление в связи с резким отзывом о литературной деятельности самого передового тогда в России кружка "Современника", которую Бакунин в письме к Герцену характеризовал через два года как сплошную болтовню.
3 Речь идет о подготовлявшемся освобождении крепостных крестьян, которых насчитывалось около 11 миллионов ревизских душ.
4 Разрушение Австрийской империи было всегдашним коньком Бакунина, хотя он здесь и дальше приписывает Каткову свои бакунинские взгляды на этот предмет. Тогдашняя императорская Франция возбуждала омерзение во всех революционно и даже просто прогрессивно настроенных людях. Равным образом английские вольности при всей своей ограниченности и классовом характере, не говоря уже о северо-американской демократии, представлялись тогда тем же людям чем-то особенно положительным ввиду царившей в то время повсюду политической реакции.
5 Здесь Бакунин выступает уже не в виде крестьянского социалиста, а в виде либерального дворянина, восхваляющего частную собственность и выкуп крестьянами земли за деньги. Мы готовы были бы принять эту солидаризацию с программою Каткова, т. е. умеренного дворянства, за сплошное притворство Бакунина, за его подлаживание к Каткову, которого он в глубине души быть может презирал, если бы не имели ряда других доказательств поправения Бакунина в рассматриваемую пору (как например. ниже печатаемые письма к Герцену). Правда Бакунин всегда (за ничтожными временными исключениями) относился отрицательно к русской крестьянской общине, усматривая в ней главную причину нашей всесторонней отсталости, но отсюда до восхваления дворянской программы "Русского Вестника" - дистанция огромного размера. Позже, как мы увидим из его писем к Герцену 1866 и 1867 гг., он умел сочетать отрицание патриархальной общины с не менее решительным отрицанием дворянской программы и в частности права помещиков на крестьянский выкуп. В данном месте Бакунин высказывается за западно-буржуазный панславизм против восточно-патриархального панславизма славянофилов.
6 Радзивил, Карл Станислав (1734-1790) - литовский аристократ, польский патриот, всячески и до конца боролся против раздела Польши и присоединения большей ее части к Российской империи.
7 Бакунин имеет здесь в виду таких поляков, как Г. Краевский (см. ком. 6 к No 609). При массовых расправах царизма с польскими оппозиционерами в ссылку попадали иногда весьма умеренные люди, которые были принципиальными противниками революционных движений, особенно таких, которые для своего успеха требовали активного участия трудящихся, а потому связаны были с необходимостью социальных реформ: такие элементы стояли за соглашение с царизмом на базе более или менее широкой автономии, если можно - политической, а не то так и чисто культурной и административной. Но среди ссыльных поляков все же преобладали элементы более революционные, готовые биться с царизмом за освобождение отчизны с оружием в руках. Бакунин сознательно преувеличивает мирные и соглашательские тенденции польской ссылки, для того чтобы склонить Каткова на их сторону и заставить его поддержать эти тенденции к компромиссу между польской аристократией и царизмом в влиятельном "Русском Вестнике". Что Бакунин никакого успеха в этом отношении не добился, показала вся дальнейшая деятельность Каткова в области русско-польских взаимоотношений.
О Грановском, Т. Н. см. том I, стр. 458.
Кудрявцев, Петр Николаевич (1816-1858)-русский историк; учился в Московском университете, где был учеником Грановского. В 1845-47 слушал лекции за границею, в частности у Шеллинга. С 1847 читал лекции в Московском университете. Написал несколько книг по истории Италии, но они не имеют научного значения. Был представителем умеренного либерализма в духе правого западничества, что доставило ему некоторую популярность в прогрессивных кругах русского общества.
8 Это место устанавливает дату письма: январь 1859 года.
9 Муравьев, Николай Николаевич, Амурский (1809-1881)-русский военный и государственный деятель, сын статс-секретаря Ник. Назар. Муравьева, влиявшего на М. Бакунина в его юности; учился в Пажеском корпусе, участвовал в турецком и польском походах (1828-1831) и кавказской войне; в 1846 г. был тульским губернатором, а в 1847 г. назначен генерал-губернатором Вост. Сибири. После ряда военных экспедиций заключил 16. V. 1858 г. в Айгуне договор, по которому к России присоединялся Амурский край, за что возведен был в графское достоинство с наименованием Амурским. В 1859 г. заключил в Иеддо выгодный для России договор с Японией; при нем же 2.Х1.1860 г. Н. П. Игнатьевым подписан был договор с Китаем, по которому за Россией юридически закреплен был Уссурийский край. Не столь удачны были его опыты чисто царистской колонизации Амурского края. Для своих целей Муравьев умело использовал интеллигентные силы, заброшенные царизмом в Сибирь, особенно политических ссыльных. В 1861 г. вышел в отставку и поселился за границейю, проживая преимущественно в Париже и иногда наезжая в Петербург для участия в заседаниях Гос. Совета, членом которого он был с 1861 г. В 1877 г. просил дать ему какое-либо назначение в армии, действовавшей против турок, но предложение его было отклонено.
10 Бакунин имел в виду хлопоты о нем Н.. Н. Муравьева, генерал-губернатора Восточной Сибири, который был его родственником и в то время разыгрывал либерала. Отправляя на одобрение царю договор, заключенный им с китайцами о присоединении к России Амура (за что он и получил титул Амурского), Муравьев 18 мая 1858 г. одновременно обратился с письмом к шефу жандармов, в котором просил его ходатайствовать перед Александром II о личной и лучшей для него награде, а именно о прощении с возвращением прежних прав состояния остававшимся еще в Восточной Сибири государственным преступникам Николаю Спешневу. Федору Львову, Михаилу Буташевичу-Петрашевскому и сосланному в г. Томск родственнику его Михаилу Бакунину (копия этого ходатайства Муравьева, для сановника действительно несколько необычного, находится в "Деле" о Бакунине, ч. III, л. 80, а подлинник приобщен к делу о Спешневе 1849 г., No 214, часть 30). На эту просьбу Муравьева Долгоруков по поручению царя отвечал, что лица, о коих он ходатайствует, забытыми не останутся, но что теперь участь их изменена быть не может. Однако ни Бакунин, ни Муравьев своих хлопот не прекращали и в конце концов добились перевода Бакунина в Иркутск.