внешними предметами, а внутренним взглядом, что голос Господа был не так громок, как человеческие голоса, а был различаем как внутренний, беззвучный и, тем не менее, исходящий от какой-то посторонней силы, ясно воспринимаемый голос. Эта разница не имеет значения. Для нас это основополагающее отличие псевдогаллюцинаций от подлинных галлюцинаций.
Этот случай показывает нам, что общеизвестно: собственно наблюдатели, согласно учению о галлюцинациях,— это больные, не мы. Мы наблюдаем только через больных, побуждая их к рассказу, правильно понимая и интерпретируя. Мы зависим от способности больных к наблюдению, от их ума, образования, желания дать информацию (об этом вопросе и «психологическом суждении» больных Ясперс, с. 219 и далее).
Имеется ли вообще обман чувств у больных, которые вообще не дают информации, пытались установить по многим, но ненадежным признакам, которые все же нужны в качестве указателей. Бинсвангер обобщил важнейшие:
Временами застывший, иногда беспокойный, блуждающий взгляд наблюдателя, напряженное, неподвижное, полное ожидания лицо, неестественный наклон головы слушающего свои голоса галлюци-нанта являются характерными признаками... Больные затыкают уши, заползают под одеяло, затыкают нос (при обонятельных галлюцинациях), избегают приема пищи (при вкусовых), выплевывают еду. (Учебник, с. 11, ср. Шуле, с. 134 и далее, Нейман, с. 115 и далее).
Собственно исследование обмана чувств может проходить только если больной делится информацией, понимает нас, размышляет, представляет себе то, о чем его спрашивают, готов к небольшим экспериментам.
Исследование обманов зрения. Что видится? Когда? С открытыми или закрытыми глазами или в обоих случаях? Если с закрытыми глазами, то являются ли тогда предметы в темном зрительном фоне или они исчезают, если больной намеренно смотрим в него? Таким образом, надо разузнать, появляются ли предметы в темном зрительном фоне или во внутреннем пространстве представления? Если имеет место последнее, то нужно описывать зависимость от воли, вид появления и исчезновения, изменения. Если обманы наступают при открытых глазах, нужно, в свою очередь, исследовать, видит ли больной окружающие предметы и обманы одновременно, в какой точке пространства имеют место обманы, двигаются ли они самос-
тоятельно? Как они ведут себя по отношению к реальным предметам. Нужно определить их цветность, прозрачность, «материальность», длительность их существования, вид их исчезновения. У делирантов (Липман), временами и у других больных (Альцгеймер) надавливанием на глазное яблоко в темном зрительном поле можно было вызвать фантастические картины и описать их. Рейхардт сообщает: больному дают (при ярком дневном или солнечном свете) большой пустой лист бумаги и просят его, не задавая дальнейших внушающих вопросов, описать все, что он видит.
Если кому-нибудь представится для исследования редкий случай, когда больной в ясном сознании испытывает обман зрения во внешнем пространстве, тот будет иметь возможность проверить и дополнить интересные данные о поведении обмана зрения при сдвиге одного глазного яблока при использовании призм и увеличительных стекол, при закрывании места, в котором находится галлюцинаторное явление, при отведении и возвращении взгляда и т. д. Вид достоверных обманов зрения следует точно описывать в сравнении с нормальными восприятиями.
Слуховые галлюцинации: что слышится больному? Нечто элементарное? Музыка, шумы, звоны, мелодии, голоса, слова или предложения? Много ли голосов? Говорят женщины, мужчины, дети или неотождествленные голоса? Насколько громки голоса? Показать или попросить скопировать и спросить, тише или громче. Вопросы о признаках псевдогаллюцинации: откуда идут голоса? Локализованы во внешнем пространстве? Близко или далеко? Приближаются или удаляются? Находятся ли в движении? Говорят ли люди, которых одновременно ввдят? Связь с внешними шумами, щебетом птиц и т. д.?
Озвучивание мыслей должно быть подвергнуто особому исследованию. Пытаются выяснить, основываются ли высказывания типа «мне говорят мои мысли» на бредовых безумных интерпретациях или на галлюцинаторных процессах? В последнем случае — мысли просто произносятся или еще в связи с мыслями делаются некие замечания, или происходит и то, и другое? Если имеется подлинное озвучивание мыслей, заставить читать (тихо), писать, рисовать. Затем спросить: «Вы что-нибудь заметили?» Если да, то: «Ваши мысли предварялись или повторялись? Может быть, при чтении было что-то слышно, а при рисовании ничего?» Попытка с чтением вслух: пропадают ли голоса. Попросить сосчитать что-нибудь, решить — голос помогает иногда или только повторяет?