Если посмотреть на историю больного как на целое, то не может быть сомнения в том, что оба психоза имеют реактивную природу. Для него чрезвычайно важное значение имеет совместная жизнь с женой и детьми. Он очень убедительно описывает то, насколько его задевало пренебрежительное отношение к нему его жены. Дважды она от него уходила. Он был вынужден жить один, чрезвычайно страдал, в свободное время постоянно думал о своей жизни, и оба раза, в первый приблизительно через 7 недель, во второй — через 3—3 1/2 недели, впал в состояние психоза, содержание которого оба раза строилось преимущественно на его отношении к жене. Отдельные понятные связи мы вскоре перечислим. А прежде зададим себе вопрос о причине, которая привела этого мужчину к такой психотической реакции на свою жизнь. Был ли это его постоянный, существующий с детства душевный склад? (Не было ли дело в истерической реакции?) Или этот мужчина изменился в результате какого-то процесса, и речь идет о реакции на основе вызванного этим процессом изменения? (Идет ли речь о
шизофренической реакции?) Мы придерживаемся последнего взгляда на следующих основаниях: сам психоз не обнаруживает характерное при столь тяжелых формах истерической реакции помрачение сознания, отсутствует истерический характер, а сам психоз не имеет ни единой черты театральности. Отсутствуют истерические стигмы. Среди признаков острого психоза фантастичность содержания, богатый мир переживаемою без явно выраженного помрачения сознания при сохранившейся способности ориентироваться и ясных воспоминаниях относятся к тем чертам, с которыми мы привыкли часто встречаться при психозах более точно установленных процессов. Констатировать определенное начало процесса было невозможно, однако в пользу наличия процесса говорят странный круг чтения, упрямое поведение больного, последующее действие психоза, которое при рассудочном понимании им болезни не позволило ему выработать также и эмоционально ясную объективную установку к ней, его лишенное критических черт, несмотря на всю неверность его жены и ее нежелание жить с ним, упорно удерживаемое стремление к совместной жизни, его оптимизм в этом отношении, его склонность к болезненным заблуждениям (недоверие по отношению к врачам), и, наконец, его несколько странные письменные произведения. И если процесс не может рассматриваться как доказанный в строгом смысле, то все же убедительным представляется то, что данные психозы не являются ни алкогольными, ни истерическими и что они, по крайней мере, состоят в родстве с обычными шизофреническими, богатыми переживаниями психозами. Более детальная дифференциация в настоящее время, когда мы имеем так мало самых общих понятий для обозначения болезней, невозможна. Для того, кто в качестве решающего фактора выбирает психологически и тип психоза, диагноз шизофрения в нашем случае будет, вероятно) однозначным, тот же, кто требует доказательств наличия начавшегося в определенное время процесса и неизлечимости, должен сохранять сомнения и невозможность установить это, связывать с возможно низкой степенью образованности больного.