На улице и в постели он иногда (не часто) слышал слова, относящиеся к нему. На улице: «Этот тот мужчина», «Его еще отец одевает», «Не иди так быстро, давай немножко помедленнее», «Он еще ходит гулять, он еще не готов». В постели: «Можно подумать, что один человек может это одолеть», «Тихо, тихо, тебе нельзя ничего говорить».
За четыре дня до возникновения психоза перед домом был установлен небольшой стенд. На нем появилась надпись: «Победоносно разобьем Наполеона». Это имело отношение к его высокому мнению о себе, что он сможет отменить экзамен как сумасшедший метод проверки.
Даже теперь, после психоза, у больного нет ясности в отношении этих событий. Он признает, что каждое событие могло быть обманом чувств, но «налицо огромное количество событий, и все указывают на одно и то же». Собственную систему он не разработал. Все неясно: интриги министерства, предвестники революционных изменений, намеки и т. д.
Последние дни перед психозом
О последних днях перед отъездом на курорт (12 мая) он сообщает следующее: приблизительно 8 мая (в тот день, когда он снова увидел фройляйн Икс) он находился вечером в своей комнате. Из окон видны четырехугольная площадь и противоположные дома. В доме напротив часто вечером раздевали ребенка, что он мог наблюдать через окно. В этот день все было иначе, чем всегда. Ребенок был как будто мертв, и после того, как его раздели, его во что-то завернули. Он был одеревенелый и производил впечатление мумии. Ребенка унесли, но через некоторое время вся сцена повторилась еще раз точно таким же образом. Затем жалюзи были подняты, и стало светло. Длительность процесса была нормальной. Повторение последовало сразу же, без долгой паузы. Когда он увидел, что ребенок окоченел, как мумия, он снова подумал, что это событие имеет отношение к нему, тем более, что несколько дней тому назад ему кивнула дама со среднего этажа. Он сразу же задает себе вопрос, был ли это кто-либо другой или же служанка, которая пеленала ребенка; не было ли целью всего этого подать ему знак. Теперь это значение было для него неясным. Оно стало ему понятным лишь по дороге на курорт: «Я сам должен потерять волю и полностью отдаться тому, что проникает в меня (пеленание), затем, вероятно, станет светлее (освещение комнаты)». В последующие дни это значение приобрело религиозный характер: этому он должен посвятить
себя полностью, чтобы наступил «золотой» век, чтобы пришло избавление. Он не знал, шла ли в данном случае речь о галлюцинациях или о переосмыслении. Он не в состоянии судить о том, были ли это галлюцинации. Он считает это невероятным. Он не считает ненормальным, а находит вполне понятным то, что он относит это событие к себе.
Приблизительно 10 мая ночью в 2 часа он пережил следующее. Он сидел за столом недалеко от открытого окна. Ставни на окне напротив были закрыты наполовину. Вдруг комната была освещена прожектором, чтобы убедиться в том, не спит ли он. Затем прожектор сразу же исчез. И тут началось на ставне кинематографическое представление. Он видел, как он там раздевался, медленно, устало, с трудом. Он сразу же подумал о том, что любой человек на улице может это увидеть. Он размышлял над тем, что бы это значило, затем та же самая картинка появилась еще раз. Он подошел к окну и разделся сам, и тут изображение исчезло. Когда оно пропало, он действительно разделся, думая, что он понимает, в чем дело: «Вероятно, это кто-то, кто хорошо ко мне относится». Он подумал о Франке Ведекинде. Он видел улицу одновременно с кинематографическим изображением. Не было сомнений в реальности. Все это продолжалось около 3 минут. Из-за невероятности того, что произошло, он теперь верит в галлюцинации. Тогда светила луна, в его комнате не было света. В этот же день встретилась ему на улице одна женщина. Им сразу же овладела идея: «Вероятно, это фрау Ведекицд». Он знал ее раньше. Она выглядела Точно так же. Она с горечью отвернулась в сторону.