дто бы желѣзо разкаленно,
Которо блескъ даетъ отъ млатовъ возпаленно,
Съ досадой Гидромиръ на витязьку воззрѣлъ,
Свирѣпый гнѣва огнь въ очахъ его горѣлъ;
Онъ рекъ: жестокая! тебѣ нужна побѣда!
760 Мы всѣ тебѣ равны? а любишь ты Мирседа;
Индѣйца слабаго сравняла ты со мной?
Забудь его теперь, простися съ сей страной,
Пойдемъ туда, гдѣ ждутъ короны Гидромира;
Пусть рыцари туда всего сберутся мiра,
765 Могу отвѣтъ съ мечемъ единъ вселенной дать;
Умѣю ли тобой владѣть и побѣждать!
За всѣ мои труды мнѣ ты одна награда;
Мой конь уже готовъ, ступай со мной изъ града!
Но дочь Нигринова кинжалъ свой извлекла,
770 Постой, преступникъ клятвъ! постой! она рекла,
Рамида данныхъ клятвъ Нигрину не забудетъ;
Кто Россовъ побѣдитъ, моимъ супругомъ будетъ;
Ты клятву далъ сiю, и тако всѣ клялись:
Иди противъ враговъ, или со мной сразись!…
775 Питая Гидромиръ къ Рамидѣ уваженье,
Сь дѣвицей почиталъ презрительнымъ сраженье;
Однако гордую ея внимая рѣчь,
Изъ града силою хотѣлъ ее извлечь;
Но пробужденные отъ крѣпка сна Нигриномъ,
780 Къ Рамидѣ во чертогъ вбѣжалъ Мирседъ съ Бразиномъ:
Когда уже себя Срацынъ успѣхомъ льстилъ,
И весь щитомъ закрытъ, Рамиду ухватилъ,
Какъ будто двѣ змiи, свои изсунувъ жалы,
Изторгли рыцари блестящiе кинжалы;
785 Клятвопреступнику въ хребетъ вонзаютъ ихъ.
Познавый Гидромиръ соперниковъ своихъ,
Подобны молнiямъ свирѣпы взоры мещетъ.
Рамиду заступивъ бѣснуется, скрежещетъ,
Всю трату онъ свою въ умѣ вообразилъ:
790 Мечь поднялъ, наступилъ, соперниковъ сразилъ:
Во звѣрской ярости отсѣкъ главу Мирседу,
Онъ вскрылъ Бразину грудь и довершилъ побѣду!
Рамида въ оный мигъ, къ спасенью своему,
Вонзила мстительный кинжалъ въ гортань ему.
795 Омылись рыцари дымящеюся кровью,
Пошли ихъ души въ адъ съ позорною любовью;
Потоки крови ихъ бѣгутъ другъ другу въ слѣдъ.
Рамида видяща, что мертвъ лежитъ Мирседъ,
Падетъ, надъ нимъ падетъ, и тѣло лобызаетъ,
800 Въ отчаяньѣ она кинжаломъ грудь пронзаетъ…
Нещастная любовь! прежалостный конецъ!
Вотъ жребiй жаждущихъ плотскихъ утѣхъ сердецъ!
Нигринъ въ смущенiи въ чертогъ къ Рамидѣ входитъ;
На мертвыя тѣла туманный взоръ возводитъ,
805 Воителей въ крови, Рамиду познаетъ.
Что вижу я! увы! что вижу! вопiетъ:
О дочь, любезна дочь! твои затмились взоры,
Лишилась въ рыцаряхъ Казань своей подпоры.
Но не разстануся навѣки съ вами я;
810 Наука оживитъ моихъ друзей моя.
Наполнилъ страшными геенну онъ словами,
И превратилъ тѣла крылатыми змiями.
Въ семъ видѣ, онъ вѣщалъ, вы должны въ мiрѣ жить
И въ пагубу при мнѣ Россiянамъ служить.
815 Но горесть излилась какъ ядъ въ сердца народу,
Что отнялъ рокъ у нихъ и рыцарей и воду,
Уже погибели не изчисляя мѣръ,
Въ отчаянiе впалъ жестокiй Едигеръ;
Съ народа для Москвы въ умѣ сбираетъ дани,
820 И хощетъ отворить Царю врата Казани;
Но часъ Россiянамъ побѣды не притекъ.
Предсталъ Нигринъ Царю, и тако въ гнѣвѣ рекъ:
О Царь! не унывай; я власть еще имѣю,
И Россовъ отвратить отъ стѣнъ твоихъ умѣю:
825 Я воду източу изъ воздуха для васъ;
Отмщу за дщерь мою, воздвигну стужи, мразъ,
Воздвигну хитрости волшебныя отъ града,
Свирѣпость воружу подвластнаго мнѣ ада;
Не могутъ мщенiя злодѣи претерпѣть:
830 Оставятъ градъ, иль имъ подъ градомъ умереть!
Помедли три луны; о Царь! я вѣрно льщуся,
Что съ бурями къ тебѣ и съ мразомъ возвращуся….
Вѣщая тѣ слова, на мрачный облакъ сѣлъ,
И влечь себя змiямъ крылатымъ повелѣлъ.
835 Они бы въ ярости другъ друга изтребили,
Когда бы не волхвомъ обузданными были.