руститъ пятою,
Стѣсняетъ, жметъ, мертвитъ, сражаясь съ теплотою;
Свои изчадiя въ оковы заключивъ,
Вѣщала такъ Зима Нигрину, поручивъ:
Возьми алмазну цѣпь влеки туда свободно,
80 Гдѣ мразовъ мощь тебѣ изпытывать угодно;
Се вихри! се снѣга! иди… Явлюсь сама;
Явлюсь Россiянамъ… узнаютъ, кто Зима!
Подобенъ съ вѣтрами плывущу Одиссею,
Нигринъ отправился въ Казань съ корыстью сею,
85 При всходѣ третiей луны къ Царю притекъ;
Народу съ бурями отраду онъ привлекъ.
При вихряхъ радости повѣяли во градѣ,
Когда готовились Россiяне къ осадѣ.
Но прежде чемъ Нигринъ простеръ на Россовъ гнѣвъ,
90 Четырехъ свободилъ отъ пагубы змiевъ:
Рамида, любяща обильны прежде паствы,
И млечныя отъ стадъ и съ поля вкусны яствы,
Веселiй ищуща во прахѣ и въ пыли,
Рамида скрылася во внутренность земли.
95 Который изъ любви слiялъ себѣ кумира,
Токъ водный поглотилъ на вѣки Гидромира,
Единымъ суетамъ идущiй прежде въ слѣдъ,
Въ стихiю прелетѣлъ воздушную Мирседъ,
Бразинъ пылающiй свирѣпостью и гнѣвомъ,
100 Геенны поглощенъ ненасытимымъ зѣвомъ,
И тако перешелъ въ печально царство тмы.
Но что при сихъ мечтахъ остановились мы!
Готовяся Казань изобразить попранну,
О Муза! обратимъ нашъ взоръ ко Iоанну.
105 Уже въ подобiе чреватыхъ горъ огнемъ,
Селиторою подкопъ наполненъ былъ совсѣмъ;
И смерть имѣющiй въ своей утробѣ темной,
Горящей искры ждалъ въ кромешности подземной.
Подъ градомъ адъ лежитъ; во градѣ мразъ и хладъ!
110 Царь ждетъ, доколь Хилковъ прiидетъ въ станъ назадъ.
И се полки его съ Хилковымъ возвратились,
И гладны времена въ роскошны претворились;
Сокровища свои хранила гдѣ Орда,
Градъ Арскiй, яко прахъ, развѣянъ былъ тогда;
115 Изчезнулъ древними гордящiйся годами,
Пустыни принялъ видъ, разставшись со стадами.
Россiяне его остатковъ не спасли;
Съ побѣдой многiя богатства принесли.
Терпящи нищету, и гладомъ утомленны,
120 Россiйски вдругъ полки явились оживленны;
На части пригнанныхъ дѣлятъ стада воловъ,
Пиры составились на высотѣ холмовъ;
Ликуютъ воины, припасами снабженны,
И злато видно тамъ и ризы драгоцѣнны.
125 Но совѣсть воинамъ издалека грозитъ,
Которыхъ злата блескъ и роскошь заразитъ;
Герои таковы надежда есть Державы,
Которымъ льстятъ одни вѣнцы безсмертной славы;
Но Царь внесенныя сокровища къ нему,
130 Въ награду воинству назначилъ своему.
Такою храбрость ихъ корыстью награжденна,
Могла корыстью быть взаимно побѣжденна,
И вскорѣ то сбылось!… Отважный Iоаннъ
Уже повелѣвалъ подвигнуть ратный станъ;
135 Въ долинахъ воинство препятства не встрѣчало,
Осады пламенной приближилось начало.
Возволновался вдругъ натуры стройный чинъ:
Пришедый съ бурями и мразами Нигринъ,
На стѣны съ вихрями какъ облако восходитъ,
140 Оковы съемлетъ съ нихъ, въ движенiе приводитъ;
На войски указавъ, лежащи за рѣкой,
Туда онъ гонитъ ихъ, и машетъ имъ рукой:
Летите! вопiетъ, на Россовъ дхните прямо!
Разсыпьте тамъ снѣга, развѣйте стужи тамо!…
145 Онъ бури свободивъ, вертится съ ними вкругъ[15].
Какъ птицы хищныя, спущенны съ путелъ вдругъ,
Поля воздушныя крилами разсѣкаютъ,
На стадо голубей паренье устремляютъ:
Съ стремленьемъ таковымъ оставивъ скучный градъ,
150 На бѣлыхъ крылiяхъ летятъ морозы, хладъ,
И воздухъ льдистыми наполнился иглами,
Россiянъ снѣжными покрылъ Борей крилами;
Поблекла тучная зеленость на лугахъ;
Вода наморщилась и стынетъ въ берегахъ;
155 Жестокая Зима на паствы возлегаетъ,
И грудь прижавъ къ землѣ, жизнь къ сердцу притягаетъ:
У щедрой Осени престолъ она беретъ,
И пухъ изъ облаковъ рукой дрожащей третъ.
Мертвѣютъ вѣтьвями лѣса кругомъ шумящи;
160 Главы склонили внизъ цвѣты, поля красящи;
Увяла сочная безвременно трава,
Натура видима томна, блѣдна, мертва;
Стада, тѣснимыя мятелями и хладомъ,
Въ единый жмутся кругъ, и погибаютъ гладомъ;
165 Крутится по льду вихрь, стремится воздухъ сжать;
Не могутъ ратники оружiя держать.
Изъ облака морозъ съ стрѣлами вылетаетъ,
Всѣхъ ранитъ, всѣхъ язвитъ, дыханье отнимаетъ.
Россiйски ратники уже не ко стѣнамъ,
170 Но храбростью горя, бѣгутъ къ своимъ огнямъ;
И тамъ студеный вихрь возженный пламень тушитъ,
Зима всѣ вещи въ ледъ преображаетъ, сушитъ.
Не грѣетъ огнь, вода рѣчная не течетъ,
Земля сѣдѣетъ вкругъ, и воздухъ зрится сѣдъ.
175 Уже спасенiя Россiяне не чаютъ;
Смущенны, на стѣнахъ Нигрина примѣчаютъ,
Который въ торжествѣ съ Казанцами ходилъ,
Руками дѣйствуя, морозы наводилъ.
Сiе Казанское лукавое злодѣйство
180 Признали ратники за адско чародѣйство.
Вступивше солнце въ знакъ Вѣсовъ узрѣвъ они,
Далеко отъ себя считали зимни дни;
Въ противны времена естественному чину,
Поставили зимѣ волшебную причину.
185 Нигринъ, который ихъ тревожить продолжалъ,
Россiянъ вихрями и стужей поражалъ.
Но Царь благiй совѣтъ священныхъ старцевъ внемлетъ,
Который помощью врачебною прiемлетъ;
И чародѣствiе и тартаръ отразить,
190 Велѣлъ поднявъ Хоругвь священну водрузить,
На ней изображенъ въ сiянiи Спаситель,
Геенскихъ умысловъ всемощный побѣдитель;
Святыня на челѣ, во взорахъ Божество,
Сулили надъ врагомъ Россiи торжество.
195 Благопрiятствуетъ Россiи мысль Царева;
Во знамѣ часть была животворяща древа,
На коемъ Божiй Сынъ, являя къ намъ любовь,
Къ спасенью грѣшниковъ безцѣнну пролилъ кровь;
И сею кровью мiръ отъ ада избавляетъ.
200 Се! вѣрныхъ Крестъ святый вторично изкупляетъ.
Божественную пѣснь священники поютъ;
Возжегся ѳимiямъ, и бури престаютъ.
Свѣтило дневное воздушны своды грѣя,
Обезоружило свирѣпаго Борея;
205 Зефирами гонимъ, онъ тяжко возстеналъ,
Мятели предъ собой, и бури вспять погналъ.
Теряютъ силу всю Нигриновы угрозы,
Вѣтръ крылiя свернулъ, ушли въ Кавказъ морозы;
Сѣдые у Зимы растаяли власы;
210 Прiемлютъ жизнь въ поляхъ естественны красы.
Но риза, чемъ была Казань вкругъ стѣнъ одѣта,
Та риза солнечнымъ сiянiемъ согрѣта,
Лишилась бѣлизны и разступилась врозь,
Тончаетъ, и хребетъ земный проходитъ сквозь.
215 Россiянъ строгая зима не побѣдила,
Но снѣжная вода подкопы повредила;
Она въ утробу ихъ ручьями протекла,
Селитру пламенну въ недѣйство привела.
Явленiемъ святымъ животворятся войски,
220 Воскресли въ ихъ сердцахъ движенiя геройски;
И видя помощь къ нимъ низпосланну съ небесъ,
Ликуютъ посреди Божественныхъ чудесъ.
Къ осадѣ ихъ сердца, готовы къ бранямъ руки;
При пѣнiи святомъ внимаютъ трубны звуки.
225 Адашевъ и Алей! и вашу кротость зрю:
Вы мира сладости представили Царю;
Ко ближнему любви, и кротости послушный,
Прiемлетъ Iоаннъ соьѣтъ великодушный;
Онъ видѣлъ всѣхъ подпоръ лишенную Казань,
230 И руку удержалъ, держащу громъ и брань;
Предпочитающiй сраженiямъ союзы,
Съ Казанца плѣннаго снимаетъ тяжки узы;
Вел