(12) Кирилл Михайлович Зданевич (1892–1969) – старший брат Ильи Зданевича, художник. Выставлял свои полотна на московских выставках Ослиный хвост (1912), Мишень (1913), № 4 (1914); его подпись стоит под манифестом Лучисты и будущники (Москва, 1913). Осенью 1917 года в Тифлисе устроил большую выставку своей «оркестровой живописи», которую представляли его брат Илья и Крученых (см. каталог Выставка картин Кирилла Зданевича. Тифлис 1912–1917. Тифлис, 1917). Он был членом группы 41° и принимал участие в создании книг Ильи Зданевича, Крученых и Терентьева. В конце 1921 года отправился в Константинополь и тщетно пытался перебраться в Париж (где он уже бывал в 1914 году). В июле 1922 года возвратился в Тифлис, где работал главным образом для театра, готовя декорации для балетов, опер, драматических спектаклей (в сезоне 1922–1923 гг. для грузинского Театра им. Ш. Руставели он сделал декорации к пьесам Самое главное Н. Евреинова, Газ Г. Кайзера, Человек – Масса Э. Толлера). Уехав вслед за Терентьевым в Москву, работал вместе с ним в журнале «Крысодав». Затем жил то в Тифлисе, то в Москве, но его художническая звезда к тому времени уже закатилась. После войны был заключен в лагерь. В 1963 году опубликовал монографию Нико Пиросманашвили.
В многочисленных письмах, которые Кирилл писал своему брату Илье в продолжение 20-х и 30-х годов, часто встречается имя Терентьева, к которому Кирилл был весьма близок. 18 апреля 1921 года Кирилл писал своему брату: «У меня с Игорем мастерская <…> уже два месяца работаем там и проводим время с своими подругами <…> Он заделался художником. Уже в Кавросте очень интересно работал» (Fonds Zdanevilch, Paris).
2. И. М. Зданевичу*
Печатается по подлиннику (Fonds Zdanevilch, Paris). Публикуется впервые.
(1) Это письмо Терентьева пришло к Зданевичу вместе с письмом брата Кирилла, также находившегося в Константинополе. И тот и другой жили в условиях крайней нищеты. Кирилл писал: «Здравствуй, дорогой Илья! Получили твои письма я и Игорь <…>. Конечно, первое желание у меня – помочь тебе! Но что делать 1½ мес<яца> не имею здесь комнаты <…> Начал было зарабатывать, но тут не выходит что-то. Словом, подголодовливаю сильно. Кроме того, совершенно необходимо послать хоть что-нибудь в Тифлис, там начинается форменный голод!» И заключал: «Не унывай, до свидания, вероятно, приедем» (Письмо К. Зданевича к И. Зданевичу, 8.2.1922, Константинополь, Fonds Zdanevitch, Paris).
(2) Илья Зданевич приехал в Париж в ноябре 1921 года и поселился у Михаила Ларионова и Наталии Гончаровой, на rue de Seine. Пятнадцать дней спустя, 27 ноября, Зданевич прочитал свою первую публичную лекцию в Париже, в студии Марии Олениной-д’Альгейм, певицы петербургского Мариинского театра, в ателье которой в Пасси собирались русские музыканты, певцы, поэты и художники, устраивая вечера стихов и музыки. Там бывали композитор Александр Черепнин, поэты Борис Божнев, Владимир Познер, Михаил Струве.
Выступление было тщательно организовано. Ларионов и Зданевич приготовили афишу, которая гласила: «Выступление профессора Тифлисского университета Ильи Зданевича Новые школы в русской поэзии. Вечер будет почтен присутствием Виктора Гюго и Оноре де Бальзака». «Последние новости», ежедневная русская газета в Париже, дала о нем сообщение в рубрике «Театр и искусство», 22.11.1921.
В вечере приняли участие многочисленные русские поэты и художники, французские поэты Пьер Альбер-Биро и Ричотти Канудо, американец Раймон Дункан. Несколько дней спустя в газете «Comoedia» появилась большая статья, в которой говорилось: «В прошлое воскресенье произошла маленькая манифестация, которая, возможно, должна была наделать шуму в литературном мире <…> Господин Зданевич сделал в Париже свое первое сообщение о 41° <…> Он привез с собой документы, представляющие значительный интерес, и высказал идеи, которые, хоть и трудно принять их полностью, не смогут не возбудить страстных дискуссий» (R. Cogniat. L’Universite du degre 41. Un lahoratoire de poesie. – «Comoedia», 4.12.1921).
Зданевич заключал свое выступление обещанием: «Через месяц открою университет 41° в Париже, в котором буду читать лекции и вести подробнейшие курсы» (I. Zdanevitch. Nouvelles ecoles dans la poesie russe. – f. 28, Funds Zdanevitch, Paris). И действительно, вскоре Зданевич даст жизнь Всеучбищу 41° в Париже, в «Хамелеоне», маленьком кафе на бульваре Монпарнас. Один журнал тех лет рисует его таким образом: «Окружение совершенно картинное: мягкие лучи ласкают большие дремлющие бочки, тяжелые кружки, покрытые белой эмалью, сверкают под кранами, из которых течет вино, картины и скульптуры одушевляют старые стены» (Au Cameleon. – «Montparnasse», 1921, № 1). В «Хамелеоне» собирались русские артисты, близкие к авангарду: Сергей Ромов организовывал выставки молодых и еще неизвестных художников; две группы – Палата поэтов (Александр Гингер, Георгий Евангулов, Александра Меликова, Валентин Парнах, Сергей Шаршун, Михаил Струве, Марк Талов) и Гатарапах (Борис Божнев, Довид Кнут [Д. М. Фихман], Владимир Познер, Борис Поплавский и др.) устраивали литературные вечера, на которые порой захаживали парижские дадаисты. Позднее Георгий Евангулов в своей поэме вспоминал: