Правда, несмотря на столь категорическое предупреждение, между героем «Марины» и ее автором можно найти немало общего. Б. Лавренев, подобно герою «Марины», самозабвенно любил море, пытался попасть в морской корпус, получив двойку в пятом классе гимназии, бежал из дома, скитался по Атлантике, учился в университете, попал на войну, был ранен и отравлен газами, в 1916 г. лечился в Евпатории и жил на даче у Софронеевой, фамилия которой слегка изменена в рассказе.
Однако в «Марине» вымышлено главное, ради чего она, в сущности, и написана, — история Марины, ее «необычной» любви. Впоследствии мотив «необычной» любви войдет во многие произведения писателя, позволит автору выразить большие человеческие чувства и разрешить важные социальные проблемы. Героиня рассказа открывает в творчестве Б. Лавренева целую галерею женских характеров.
Критика 20-х годов в основном отрицательно отнеслась к рассказу, отметив его надуманность и книжность.
Печатается по тексту Двухтомника 1958 г.
Рассказ написан в Ташкенте. Впервые опубликован в журнале «Звезда», Л., 1924, № 4.
Интересна творческая история этого произведения. В январе 4922 г. в первом (и единственном) номере ташкентского журнала «Отклики», изданном художественным отделом Туркглавполитпросвета, был опубликован рассказ Б. Лавренева «Тень молчания», в основе которого типичная для восточной литературы трагедия девушки, насильно выданной замуж за богача, непокорившейся и протестующей. Фабула рассказа довольно традиционна: Мириам, жена купца Абду-Гаме, продолжает любить товарища детских лет Камила. Они тайно встречаются. Абду-Гаме узнает об измене, жестоко избивает жену, выбрасывает ее из дома, а затем погибает от руки Камила. Через весь рассказ проходит зловещая тень молчания — символ забитости, темноты и бесправия народа.
В дальнейшем Б. Лавренев существенно изменил характер и тональность повествования. Если в «Тени молчания» действие в основном проходило в глухих, закрытых от чужого, постороннего глаза стенах дома Абду-Гаме, то в «Звездном цвете» (в «Звездном цвете» те же герои) оно «вырвалось» на широкий простор великолепно выписанной, яркой туркестанской природы, огромных горных вершин, покрытых снегом. Через весь рассказ проходит мотив красоты, весеннего цветения и обновления природы и людей. Он ассоциируется и с символическим образом алой звезды, ярко пылающей на буденовке Дмитрия Литвиненко. Новый персонаж, появившийся в рассказе «Звездный цвет», придал ему и своеобразие, и особую поэтичность. Через его восприятие, а не описательно, как в первоначальном варианте, изображаются и восточный базар, и лавка Абду-Гаме, и многое другое. На смену мрачной тени молчания приходит новый символический образ звездного цвета революции, который становится основным, доминирующим лейтмотивом рассказа.
«Звездный цвет» интересен и как один из этапов творческих поисков Б. Лавренева, стремившегося через необычное, исключительное показать характерное для революционного времени столкновение полярных сил.
Критика 20-х годов отметила свежесть, оригинальность и поэтичность произведения Б. Лавренева. «Глубокая симпатия к освобождающим угнетенную человеческую личность силам революции, ясное понимание изображаемой борьбы — такова эмоционально-идейная окраска повести» (Г. Горбачев. Современная русская литература. Л., изд-во «Прибой», 1928, с. 252). В. Друзин писал; «Как раковины передают гул моря, так рассказ „Звездный цвет“ гораздо ярче тысячи публицистических статей покажет разбуженный Восток» («Звезда», 1925, № 4, с. 298).
В 1927 г. по мотивам рассказа студией Узбекгоскино был создан кинофильм «Шакалы Равата».
Печатается по тексту Двухтомника 1958 г.
Рассказ впервые опубликован в «Красном журнале для всех», Л., 1924, № 6.
Печатается по тексту, просмотренному и исправленному автором в 1957–1958 гг.
Повесть впервые опубликована в «Литературно-художественном альманахе для всех», кн. 1. Л., изд-во «Прибой», 1924.
О возникновении замысла повести Б. Лавренев рассказал в 1937 г. в беседе с корреспондентом «Литературной газеты»: «Я задумал „Ветер“ как развернутую эпопею, включающую все мои наблюдения за годы революций и гражданской войны. В 1923 году я привез из Ташкента в Москву рукопись романа — 1600 страниц, собственноручно напечатанных на машинке!!! В Москве, в редакциях, когда посмотрели на эту рукопись, занявшую целый чемодан, ахнули: „Да это же материал на пол-дюжины книг“. Действительно, из этой рукописи получились и „Ветер“, и „Рассказ о простой вещи“, и „Сорок первый“, и „Седьмой спутник“» («Литературная газета», 1937, 30 мая).