— А как их не бранить, потакать им нельзя.
— Еще в картишки поиграть люблю, батюшка.
— В картишки? Ну, что ж, это лучше, чем злословить.
Других грехов за Катериной Александровной не было.
Бывая при дворе часто как любимица вдовствующей императрицы, Катерина. Александровна держалась с достоинством, которого не теряла и в исключительных случаях.
Приглашенных много, прежней, павловской, простоты и строгости нет, гости разряжены по-модному, и на подержанную турецкую шаль Катерины Александровны смотрят со смешком на губах. Но старуху знают и уважают. Сам император Александр Павлович подает ей руку и ведет к столу. Распухшая от юбок, Катерина Александровна идет с ним тихо и важно во главе всех приглашенных.
И вдруг чувствует Катерина Александровна, что у одной ее нижней юбки лопнули завязки и сейчас эта юбка сползет и свалится. Другая бы тут же на месте умерла от ужаса и стыда. Катерина Александровна не растерялась, только позадержалась, беседуя с императором. Тем временем юбка совсем сползла на пол, образовав круг, накрытый шелковым капотом. Тут думать нечего, и Катерина Александровна, не оглядываясь и ничем себя не выдавая, переступает через круг и, продолжая беседовать, шествует дальше в столовую залу. Пусть кто смел и дерзок издевается над старухой — сама она будто ничего и не видит, да и император не заметил. Важно не потеряться и виду не подать! Теряют достоинство только выскочки и ветреницы — Архарова себя держать умеет.
И обед проходит торжественно и весело. Старуха, по глухоте, говорит громко и убедительно, мнений своих не скрывает, никакого смущения не показывает. Может, кто и хотел бы над ней посмеяться, да держит рот на замке.
Обычаю своему не изменяя, Катерина Александровна и сама лакомится сладкими угощениями, и не забывает откладывать, что получше, на особые тарелки, ей услужливо поданные. Гоф-фурьер знает ее привычку, и полные тарелки с пирожными, конфетами и отобранными фруктами с царского стола отправляются в ее экипаж, где ждет дворецкий. Видеть это никому не полагается, хотя и видят все. У старого человека свои прихоти, будь то дома, будь то за парадным придворным обедом.
И когда, вернувшись с обеда, Катерина Александровна, с помощью лакеев, дворецкого и костыля, выгружается из своего рыдвана, впереди нее несут тарелки с гостинцами. Прежде всего она проходит в спальню, где девушки снимают с нее парадный капот и все добавочные шкурки. Вместо них надевается капот домашний, тоже шелковый, но отменно заношенный, а под старый чепец подвязывается зеленый козырек. Выйдя затем в столовую, Катерина Александровна садится в просторное кресло за свой столик, на котором стоит бронзовый колокольчик, перед ней ставят тарелки, и начинается справедливый дележ. Внукам — персики, абрикосы, фиги как угощение наиболее редкостное; приживалкам — сладости попроще, прислуге — что доведется, сладкие сухарики, пряники и леденцы, — но ни один человек не останется не оделенным гостинцами с царского стола.
И только всех наделив в строгой очереди и кратко рассказав, как милостив был император да как пышен и обилен был обед, сколько было почетных гостей, какие подавались блюда и какая к какому блюду подливка, Катерина Александровна под ручки уводится на покой после столь трудного и примечательного дня. О потерянной юбке ни полслова, как будто ничего примечательного не случилось. Да и мало ли какие бывают случаи. Что для молодой вертопрашницы было бы немалым позором, того старухе почтенной фамилии никто в упрек вменить не посмеет, а домашним об этом и знать не к чему.
И даже когда смерть подошла к одру восьмидесятичетырехлетней Катерины Александровны, и тогда старая женщина не потеряла самообладания. На все слова утешения говорила одно:
— Вы меня умирать не учите. Умела жить, советов не спрашивая, сумею без вашей помощи и помереть.
И похоронили ее на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры.
СЕРДЦЕ ПОМЕЩИКА
Рязанский помещик Дмитрий Николаевич М-в не зря был избран предводителем дворянства: он был человеком обстоятельным. хозяйственным, расчетливым и передовым, свое родовое поместье сделал образцовым, число крепостных душ приумножил правильным спариваньем и разведением и удачными покупками, а в селе устроил конфетную фабрику.
По утрам, после первого хозяйского обхода, помещик читал либо календарь с полезными сведениями, либо «Ведомости», приходившие дважды в месяц и ценные, главным образом, своими объявлениями. Он читал не через две строчки третью, как читают сейчас газеты, и не одним глазом, а внимательно, буковка за буковкой, ничего не пропуская, а окончив, — читал снова с первой строки до последней и опять это повторял, пока не приходил новый номер. Особо тщательно он читал объявления: