Но пока война ограничивается борьбой между западными державами и Турцией, с одной стороны, и Россией, с другой, она не может стать европейской войной, подобной той, какую мы видели после 1792 года. Однако пусть только война начнется: бездеятельность западных держав и активность России скоро вынудят Австрию и Пруссию стать на сторону самодержца. Пруссию, вероятно, можно будет не принимать особенно в расчет, так как более чем вероятно, что ее армия, каковы бы ни были ее качества, получит из-за своей самонадеянности вторую Йену[7]. Напротив, Австрия, несмотря на свое положение, граничащее с банкротством, несмотря на возможность восстаний в Италии и Венгрии, будет противником, с которым придется считаться. Сама Россия, вынужденная держать свои войска в Дунайских княжествах и на кавказской границе, оккупировать Польшу, иметь армию для защиты Балтийского побережья и, в особенности, Петербурга и Финляндии, будет располагать весьма малым количеством войск для наступательных операций. Если Австрия, Россия и Пруссия (в том случае, если последняя еще не будет окончательно разбита) смогут сконцентрировать на Рейне и в Альпах от пятисот до шестисот тысяч человек, то это больше, чем можно, здраво рассуждая, ожидать. А с этой пятисоттысячной союзной армией могут справиться одни французы при условии, что во главе их будут стоять генералы, не уступающие по своим качествам генералам противников; из последних одни только австрийцы имеют полководцев, действительно заслуживающих этого названия. Русские генералы не страшны, а у пруссаков вообще нет генералов; их офицеры — прирожденные прапорщики.
Но не следует забывать, что в Европе существует шестая держава, которая в определенные моменты заявляет о своем главенстве над всеми пятью так называемыми «великими» державами и заставляет дрожать каждую из них. Держава эта — Революция. Она долго молчала и отступала, но теперь торговый кризис и голод снова зовут ее на поле битвы. От Манчестера до Рима, от Парижа до Варшавы и Пешта — всюду чувствуется ее присутствие, всюду поднимает она голову и пробуждается от дремоты. Многообразны симптомы того, что она вновь возрождается к жизни; они проявляются повсюду в волнениях и беспокойстве, охвативших пролетариат. Достаточно будет одного сигнала, чтобы эта шестая и величайшая из европейских держав выступила вперед в блестящих доспехах и с мечом в руке, подобно Минерве, выходящей из головы Олимпийца. Этот сигнал будет дан надвигающейся европейской войной, и тогда все расчеты на равновесие держав будут сорваны появлением нового фактора, который своим вечно жизнеутверждающим и юношеским порывом опрокинет планы старых европейских держав и их генералов, как это было в 1792–1800 годах.
Написано Ф. Энгельсом 8 января 1854 г.
Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 3992, 2 февраля 1854 г. в качестве передовой
Печатается по тексту газеты
Перевод с английского
К. МАРКС
ЗАПАДНЫЕ ДЕРЖАВЫ И ТУРЦИЯ
Лондон, вторник, 10 января 1854 г.
Обвинение, брошенное г-ну Семере в том, что он раскрыл местонахождение спрятанной венгерской короны[8], было первоначально выдвинуто венским «Soldatenfreund», открыто признанным органом австрийской полиции, и этого вполне достаточно, чтобы доказать лживость подобного обвинения.
Не в обычаях полиции без достаточных оснований выдавать собственных сообщников, зато один из ее обычных приемов заключается в том, чтобы навлечь подозрение на невинного для сокрытия виновного. Едва ли можно предположить, что австрийская полиция пожертвовала бы столь видным и влиятельным человеком, как г-н Семере, раз уж ей удалось бы заручиться его сотрудничеством. Если секрет не был выболтан кем-нибудь из агентов Кошута (в чем нет ничего невероятного), то мне остается только заподозрить в этом предательстве графа К. Баттяни, ныне проживающего в Париже. Он был в числе очень немногих лиц, осведомленных о местонахождении спрятанной регалии, и он, единственный из них, обратился к венскому суду с просьбой об амнистии. Последний факт, как я полагаю, он отрицать не будет.
Британского главнокомандующего лорда Хардинга убедили взять назад свою отставку.
Что касается герцога Норфолка, то, по словам корреспондента «Dublin Evening Mail»,
«стало известно кое-что из придворных сплетен. Некий благородный герцог, временно занимающий некий пост при дворе и носящий самое высокое наследственное феодальное звание в государстве, якобы злоупотребил шампанским за столом королевы, в результате чего благороднейшим образом потерял равновесие, находясь в столовой, и вовлек в катастрофу Даже персону ее величества. Последствием этого досадного происшествия явилась отставка благородного герцога и назначение графа Спенсера на пост лорда-стюарда двора ее величества».
Г-н Садлер, маклер ирландской бригады, снова подал заявление об уходе с занимаемого им министерского поста, и лорд Абердин на этот раз принял его отставку. Положение г-на Садлера стало весьма затруднительным после сделанных перед ирландским судом разоблачений относительно скандальных махинаций, при помощи которых он умудрился пройти в парламент. Влияние «кабинета всех талантов»[9] на ирландскую бригаду едва ли усилится после этого неприятного события.
Хлебные бунты, которые происходили в пятницу и субботу в Кредитоне в Девоншире[10], были своего рода народным ответом на те яркие описания процветания, которыми правительственные и фритредерские газеты сочли нужным развлекать своих читателей по случаю проводов 1853 года.
Как сообщают из Трапезунда газете «Patrie»[11], когда русский поверенный в делах в Тегеране потребовал отставки двух пользовавшихся наибольшей популярностью министров персидского шаха, в народе начались волнения и командующий гвардией заявил, что не сможет отвечать за общественное спокойствие, если требование будет удовлетворено. Согласно этому сообщению, именно страх перед взрывом народного негодования против России заставил шаха возобновить сношения с английским поверенным в делах.
К огромному множеству уже преданных гласности дипломатических документов прибавилась еще нота, четырех держав от 12 декабря[12], врученная Порте сообща соответствующими послами в Константинополе, а также новый циркуляр г-на Друэн де Люиса, подписанный в Париже 30 декабря, к французским дипломатическим агентам. Внимательно вчитавшись в ноту четырех держав, можно понять, почему в Константинополе начались такие волнения, когда стало известно, что нота принята Портой, почему 21 декабря возникло повстанческое движение и почему турецкому министерству пришлось торжественно заявить, что возобновление мирных переговоров не повлечет за собой ни прекращения военных действий, ни их приостановки. В самом деле, ровно через девять дней после того, как сообщение о вероломной и трусливой синопской бойне достигло Константинополя и было встречено во всей Оттоманской империи единым воплем о мщении, четыре державы хладнокровно призывают — а послы Великобритании и Франции даже принуждают — Порту вступить в переговоры с царем на следующей основе: все прежние договоры будут возобновлены; фирманы, касающиеся религиозных привилегий, дарованные султаном
7
Разгром прусской армии под Йеной 14 октября 1806 г. повлек за собой капитуляцию Пруссии перед наполеоновской Францией и показал всю гнилость социально-политического строя феодальной монархии Гогенцоллернов.
8
После поражения венгерской революции 1848–1849 гг. Кошут и его сторонники спрятали в районе Оршовы регалии короля Стефана, в том числе и его корону, которой австрийские императоры короновались на царство в качестве венгерских королей. Австрийское правительство 8 сентября 1853 г. обнаружило тайник, в связи с чем распространилось множество слухов относительно того, кто выдал его местонахождение. Редакция «New-York Daily Tribune» 19 октября 1853 г., со слов своего лондонского корреспондента А. Пульского, несправедливо обвинила в этом венгерского революционера Б. Семере. Первый абзац статьи на русском языке публикуется впервые.
9
10
6—9 января 1854 г. в нескольких городах Девоншира начались вызванные резким повышением цен на хлеб продовольственные волнения, которые в последующие дни распространились почти на все графство. В них участвовали, главным образом, женщины и дети, которые громили продовольственные лавки. Выступления были подавлены вооруженной силой.
11
12
Речь идет о ноте Англии, Франции, Австрии и Пруссии, подписанной 12 декабря 1853 г. послами этих четырех держав в Константинополе и врученной Турции 15 декабря 1853 года. Четыре державы предлагали турецкому правительству свое посредничество для восстановления мира между Россией и Турцией, выдвигая в качестве основы для переговоров следующие важнейшие пункты: эвакуация Россией Дунайских княжеств, возобновление действия прежних договоров между Россией и Турцией, гарантия особых прав христиан в Турции фирманами.