Проваливаясь в грязь по пояс, он дошел до чистой воды и нырнул, не думая об акулах и крокодилах. Мокрый и радостный, он взобрался по якорной цепи на палубу, где на него кинулись вахтенные.
— Проснитесь, собаки! — зарычал он, отводя копье, которое ошеломленный стражник направил ему в грудь. — Поднять якорь! Конец стоянке! Дать рыбаку полный шлем золота и отправить на берег! Скоро рассветет, а еще до восхода мы должны лететь в ближайший зингарийский порт!
И размахивал над головой огромным кристаллом, который бросал на палубу снопы золотого огня.
20. И восстанет Ахерон из праха
Зима в Аквилонии миновала. Распустились листья на деревьях, зазеленела трава под теплым южным ветром. Но множество полей остались невспаханными, почерневшие пепелища обозначали места, где некогда находились цветущие города и роскошные усадьбы. Волки открыто охотились вдоль заросших бурьяном дорог, а в лесах бродили банды исхудавших беженцев. Зато в Тарантии постоянно устраивались праздники и пиршества.
Правление Валерия было воистину безумным. В конце концов стали возмущаться даже те бароны, что радовались его возвращению. Его сборщики налогов грабили и бедного, и богатого, а все добро текло в Тарантию, которая из столицы превратилась в склад трофеев, в сердце покоренной страны. Купцам жилось неплохо, но и у них не было уверенности: любого из них могли казнить по обвинению в измене, чтобы конфисковать имущество.
Валерий и не пытался как-нибудь объединить своих подданных. Власть его держалась только на немедийской солдатне и наемниках. Правил он лишь по милости Амальрика. Он и мечтать не смел объединить Аквилонию под своим скипетром: во-первых, пограничные провинции намерены были бороться против него до последней капли крови, а во-вторых, сами немедийцы немедленно свергли бы его, попробуй он проявить самостоятельность. Он стал жертвой собственных преступлений и, чтобы забыться, ударился в непрерывный разгул.
Но была система в его безумии, о которой не догадывался даже Амальрик. Уязвленная его гордость жаждала лишь одного — привести к поражению своих союзников. Когда Амальрик сочтет его миссию выполненной — тогда и конец. Амальрик желает полностью уничтожить независимость Аквилонии, укрепиться в ней и с ее помощью вырвать корону Немедии из рук Тараска, ибо конечной целью Амальрика был императорский трон. Валерий не был уверен, подозревает ли что-нибудь Тараск. А тем руководила лишь застарелая жажда мести, порожденная столетиями взаимных войн — он решил уничтожить западного соседа.
Валерий хотел разорить страну столь основательно, чтобы даже богатство Амальрика не могло возродить ее. Он ненавидел и барона, и аквилонцев, он дожидался дня, когда Аквилония окончательно придет в упадок, а Тараск и Амальрик начнут между собой безнадежную гражданскую войну, которая погубит и Немедию.
Он твердо знал, что покорение мятежных провинций станет концом его правления, поэтому и тянул с большим походом, ограничиваясь беспорядочными вторжениями и набегами.
Жизнь его была цепью пиров и оргий. Во дворец свезли самых красивых девушек королевства — и по доброй воле, и силой. Король богохульствовал и валялся мертвецки пьяный на полу в короне и в залитых вином пурпурных королевских одеждах. Виселицы на площадях были увешаны гроздьями тел, топоры палачей не уставали подниматься, то и дело отправлялись в дорогу карательные отряды немедийцев. Доведенная до отчаяния страна тут и там вспыхивала восстаниями, которые безжалостно подавлялись. Валерий грабил, уничтожал, обращал в прах свое государство — это возмутило Амальрика, который не догадывался о намерении союзника довести Аквилонию до полной нищеты.
О безумии короля говорили и в Аквилонии, и в Немедии, но у немедийцев была еще одна тема для разговоров — Ксальтотун, муж в маске. Он редко появлялся на улицах Бельверуса; говорили, что он много времени проводит в горных районах, где живут остатки древнего народа — темные молчаливые люди, гордящиеся своим происхождением от великой древней расы. Разносились слухи, что в горах гремят барабаны, горят костры, что разносятся звуки старинных напевов и заклинаний.
Никто не знал, что там происходит — за исключением Ораста, который сопровождал мага в горных странствиях, и ему эти дела нравились все меньше и меньше.