Который год война идет —
Не за медали!
Устал воюющий народ,
Тылы устали.
— Заканчивай войну, солдат! —
Просили пашни.
И воин оставлял санбат,
Шел в рукопашный.
Кипела кровь, как самовар,
Горела в жилах.
И каждый землю целовал,
Оставшись вживе.
Опять в атаку шел боец
Сквозь ад кромешный,
И все-таки весной скворец
Пел над скворечней.
Он верил, видимо, что мы,
Как наши деды,
В начале иль в конце зимы
Придем к победе.
И вот она. — Виват! Виват! —
Кричит Европа.
И улыбается солдат
В тени окопа.
Стоит и просит: — Дайте плуг,
Пустите в поле!
Там ждет семья, знакомый круг,
Другая доля!
1972
* * *
Во Владимире выпал снег.
Поздно вечером, под воскресенье.
Вот и осени больше нет,
Остается одно сожаленье.
Сожаленье о том, что в лесах
От Печоры до самого Дона
В птичьем щебете и в голосах
Нет задорного летнего звона.
И лишь только старинный собор
Все такой же! Ничуть не стареет,
Безупречно прекрасен собой,
Как весенняя вишня, белеет.
Значит, люди умели творить,
Разбирались отлично во многом,
Ясно знали, о чем говорить
С высотой, небесами и богом!
1972
Сеновал Есенина
Он просыпался молодой, могучий,
На сене млела сонная рука.
И пробирался по крапиве жгучей
К степной реке с названием Ока.
Она играла и звала Сергея,
Как девушка, в поэта влюблена,
И воля у Есенина твердела,
И мускулы звенели, как волна.
— Не утони! — кричала мать с откоса.—
Держись поближе к берегу, сынок! —
Но может ли когда тонуть апостол
И тот, кто сам себя назвал — пророк!
Он шел в луга, где сено молодое
Шумело, как шелка нежнейших дев,
По-нестеровски в небо голубое
Лицо свое прекрасное воздев.
Он обнимал траву, деревья, землю,
Все понимая вещею душой.
Опасней и сильней, чем злое зелье,
Пил вдохновенье братиной большой.
День был велик. Но солнце шло к закату,
Роса садилась на его плечо.
Цветам он признавался: — Мне бы в хату! —
Цветы грустили: — Приходи еще!
По узенькой тропиночке-дорожке,
Как пастушонок мил, белоголов,
Он шел на сеновал и нес в лукошке
Сто звезд, сто песен, сто колоколов.
Они гудели в сердце у поэта,
Ничком ложилась перед ним трава.
Он забывался только до рассвета,
Чуть свет опять на луг — пасти слова!
С тех пор какие годы миновали!
Какое горе видел ваш народ!..
…Есенин жив! Сергей на сеновале
Бессмертные стихи свои поет!
1972
* * *
Невеста моя — луговина с зеленой травой!
Обнять невозможно — она беспредельна.
Она разлеглась под высокой, густой синевой,
И можно ее приласкать по травинке, отдельно!
Срываю гвоздику в щеку свою щекочу,
Срываю горошек, вдыхаю знакомую пряность.
Я, руки раскрылив, лежу, ничего не хочу,
А в сердце растет несказанная, тихая радость.
Откуда она? Я не молод. И все позади.
Губам с поцелуя бывалого вновь не зардеться.
Но бьется, как пленник кавказский, в груди
Влюбленное в жизнь и в людей беспокойное сердце.
Плывут облака на Рязань, на Орел, на Ростов,
А в доннике пчелы гудят, как гудки паровозов.
И бьют родники Берендея из вечных пластов,
И клевер цветет у дороги, младенчески нежен
и розов.
И хочется жить и грустить, и лениво лежать,
И медленно думать о чем-то, на то и рассудок,
И после большой передышки влюбленно бежать
К черте горизонта, окрашенной в цвет незабудок.
1972