И инфляцией
Нескончаемой;
И болезнями
Всевозможными,
И продуктами
Несъедобными,
И водицею
Ядовитою,
И хреновою
Самогонкою...
На войне его
Убивала ты
И калечила
В драках уличных,
И нитратами
С пестицидами
Отравить его
Ты пыталася;
И с ума свести
Норовила ты
Его книжками
Идиотскими,
Кинолентами
Заграничными,
Музыкальными
Экскрементами;
И рекламою
Инфантильною,
Вездесущею,
Тошнотворною;
И порнухою,
И чернухою,
И политикой
Полоумною...
И морила ты
Ваню голодом –
Продолжительным
И мучительным;
И дразнила ты
Ваню роскошью –
Сколь желанною,
Столь и призрачной...
Всеми силами
Ты пыталася
Довести его
До отчаянья,
Всеми средствами
Ты старалася
Погубить его
Да со свету сжить.
Но назло тебе
Ваня держится!
Но назло тебе
Выживает он!
И на козни все
Он тебе в ответ
В рожу наглую
Тычет кукишем!..
Не сгубить тебе
Добра молодца,
Ясна сокола –
Ваню русского!
Не сгубить тебе
Терпеливого,
Многосильного
И бессмертного!
Средства все свои
Исчерпала ты.
Покопайся-ка, –
Что отыщется?
Войны, голод, СПИД,
Бедность крайняя... –
Всё тобою в ход
Было пущено...
Лишь одна напасть
И осталася
До сих пор ещё
Не испытанной,
Лишь одна напасть
И осталася
Русским Ванею
Не изведанной.
Что же ты её
Прячешь за спину?
Что ж ты так её
Крепко стиснула?..
Не держи её!
Отпусти её
К Ване русскому –
Жизнь счастливую!!
К РАССВЕТУ
Утро. Детская. Свет за окошком...
Чуть дрожащая тень на стене.
Подоконник. Алоэ... И кошка...
Тишина. И покой в тишине...
Безмятежная сладкая дрёма.
Предвкушение радостей дня.
Ни тоски, ни тревоги... Истома...
Тихий голос, зовущий меня...
Дивный запах духов и пирожных.
Нежный бархат ласкающих рук.
Звук чуть слышный шагов осторожных.
Сердца частый от радости стук...
Время! Время! Не множь моих мук!
Не заканчивай начатый круг!
Поверни его вспять, если можно!..
Лишь одно было в жизни не ложно –
Сердца частый от радости стук...
Звук чуть слышный шагов осторожных.
Нежный бархат ласкающих рук.
Дивный запах духов и пирожных.
Тихий голос, зовущий меня...
Ни тоски, ни тревоги... Истома...
Предвкушение радостей дня.
Безмятежная сладкая дрёма.
Тишина. И покой в тишине...
Подоконник. Алоэ... И кошка...
Чуть дрожащая тень на стене.
Утро. Детская. Свет за окошком...
СЛОВ ДИВНАЯ ИГРА
Вчера – творил Поэт:
Была его пора.
Поэт вещал толпе,
Толпа ему внимала,
И пусть была глуха
И понимала мало,
Но принимала все
Плоды его пера:
Слов дивная игра
Ей радость доставляла,
Будила ум порой
И чувства пробуждала...
Слов дивная игра
Была в чести – вчера...
Сегодня – нем Поэт:
Прошла его пора.
Он пробовал вещать –
Толпа не стала слушать.
Он горло надрывал –
Толпа зажала уши:
Ей больше не нужны
Плоды его пера –
Толпа не хочет слов,
Она желает кушать...
Сегодня жрут тела –
И голодают души:
Сегодня не в чести
Слов дивная игра.
МАЛЫША И КАРЛССОН
На самолётах и вертолётах летать могут все,
а вот Карлсон умеет летать сам по себе.
Астрид Линдгрен,
«Малыш и Карлсон, который живёт на крыше», гл. I.
Твой Карлсон живёт не на крыше – под крышей,–
Но тоже умеет летать –
С пером и бумагой, и голосом свыше
Над серостью будней взмывая всё выше –
К окошку своей загрустившей Малыши,–
Свет радости в нём зажигать.
Без Карлсона пусто в квартирке Малыши,
И в полдень, как в полночь, темно;
Тоска самодержцем гуляет под крышей –
Вгрызается в душу назойливой мышью...
И слёзы блестят на ресницах Малыши...
Но полно, не плачь, моя девочка! Слышишь? –
Твой Карлсон стучится в окно!
Беспечный, весёлый – в квартирку Малыши
Влетит – рассмеётся... И вот –
Тоска уже жалобно стонет, чуть дышит,
А серые будни, как серые мыши,
Трусливо бегут из квартирки Малыши,
Где Карлсон хохочет, веселием пышет
И голосом звонким поёт:
Пусть всё кругом
Горит огнём,
А мы с тобой споём:
Ути, боссе, буссе, бассе,
Биссе, и отдохнём!
Пусть тыщу булочек несут
На день рожденья к нам.
А мы с тобой устроим тут
Ути, боссе, буссе, капут,
Биссе и тарарам!
И станет светло на душе у Малыши,
И Карлсон её поведёт
Вечерней порой прогуляться по крыше,
И к звёздам помчится с ней – выше и выше! –