Я застонал. Сунув руки между колен, я с силой сжал их.
— Но я же тебе уже однажды объяснял, Хильда! Мы должны быть предельно осторожны.
— Именно поэтому ты и попросил перезвонить тебе из кабины телефона-автомата?
— Да. Я не верю детективу из страхового агентства. Они вполне могли прослушивать твою линию.
Хильда резко повернулась ко мне. Ее глаза блестели.
— Скажи мне правду!
— О чем ты?
— Это не было несчастным случаем, не так ли? Ты что-то скрываешь. Ты должен сказать это мне!
Я уже открыл было рот, чтобы вновь повторить свои басни, но остановился. Внезапно я почувствовал, что не могу больше врать ей. Я не мог врать женщине, которая занимает такое большое место в моей жизни. Я знал, что совершаю роковую ошибку, говоря ей это, но не мог и дальше врать ей.
— Нет, Хильда, это не был несчастный случай, — начал я тихо. — Я убил его!
Она затаила дыхание и отодвинулась от меня.
— Ты убил его?
— Я, должно быть, сошел с ума, — сказал я. — Сама мысль о том, что ты связана с ним до конца его дней, доводила меня до безумия. Вот почему я убил его.
Она сидела без движения, и я мог слышать только ее дыхание, прерывистое и неровное.
— Я сделал это только потому, что люблю тебя, Хильда. При определенном везении, это никогда не открылось бы. Я надеялся, что через несколько месяцев мы смогли бы уехать отсюда и начать вместе новую жизнь.
Ее плечи задрожали, словно ей вдруг стало очень холодно.
— Но как ты смог сделать это?
Я рассказал ей. Пути назад уже не было. Я рассказал все в деталях.
Она забилась в угол машины, руки лежали на коленях. Не шевелясь, в неярком свете луны, она смотрела на меня широко раскрытыми глазами цвета незабудки.
— Если бы не этот проклятый полис и не твое требование об оплате, можно было бы ни о чем не беспокоиться. Но сейчас… Не знаю. Я думаю, Хармас уже сейчас что-то заподозрил. Вот почему нам нельзя встречаться до тех пор, пока агенты страховой компании не закончат расследование.
— Так чего же ты хочешь от меня? — ее голос был безжизненным и холодным.
— Я хочу, чтобы ты придерживалась истории, которую я рассказал Джефферсону. Это все, что я хочу от тебя. Хармас может задать теперь тебе массу вопросов. Если к тому же он раскопает, что мы были любовниками, начнутся неприятности. Так что нам в любом случае нужно воздерживаться от встреч.
— Ты хочешь сказать, что это у тебя будут большие неприятности, не так ли? Но если я скажу правду, то лично мне ничего не грозит, да?
Она, конечно, была права, но я изумленно смотрел на нее, не понимая, о чем она говорит.
— Хорошо, я совру ради тебя. Я буду придерживаться твоей истории. — Хильда молчала несколько минут, глядя на панораму Лос-Анджелеса сквозь открытое окно двери. Затем раздельно произнесла: — Тебе не трудно будет вернуться обратно пешком? Выйдя на магистраль, ты легко найдешь попутную машину. Я одна вернусь в город.
Мое сердце замерло в груди.
— Надеюсь, это не изменило твоих чувств ко мне, Хильда? Я люблю тебя. И надеюсь, что вскоре все будет позади.
— Я в ужасе. Будь добр, дай мне уехать.
Я попытался взять ее за руку, но Хильда выдернула ее.
Я видел, что она побледнела еще больше и находится на грани нервного срыва. Нужно было дать ей время прийти в себя и заново обдумать сложившуюся ситуацию. Теперь я уже сожалел, что рассказал ей все.
Я вышел из машины.
— Я сделал это только потому, Хильда, что очень люблю тебя.
— Да, я понимаю…
Заработал мотор, и машина начала медленно удаляться. Хильда уехала, даже не посмотрев в мою сторону.
Я наблюдал, как красные сигнальные огни «бьюика» исчезают вдали. Я вдруг почувствовал, что Хильда навсегда уходит из моей жизни.
ГЛАВА 7
Медленно прошли два дня, и это были самые плохие дни в моей жизни.
Я не переставал думать о Хильде, вновь и вновь воскрешая в памяти ее деревянное лицо, когда она, бросив меня на вершине холма, уезжала обратно. Почему она бросила меня?
Я пытался убедить себя, что это была естественная реакция. Ведь я убил ее мужа. Шок от этого известия мог толкнуть ее на такой поступок. Еще больше меня угнетала мысль о том, что мое опрометчивое признание могло убить в ней любовь ко мне. А это было самое страшное, так как я любил ее больше жизни.
На вторую ночь я почувствовал, что не могу выдержать больше. Я сел в фургон и поехал в Лос-Анджелес. Зайдя в аптеку, я позвонил ей.
И был весьма удивлен, услышав мужской голос.