«Кинкель весьма усиленно кокетничает с Ледрю-Ролленом, который обещал авторитетным друзьям из Германии, как только Кинкель, а также Лёве придут к кормилу правления, послать через границу армии для ведения войны в целях пропаганды. С Мадзини, как говорит Кинкель, он установит связь, как только будет иметь полные руки денег и таким образом (!) станет равноценен (!) ему».
Но, как Вы знаете, Ледрю связан с враждебным Кинкелю комитетом и указал на дверь эмиссару К[инкеля]. Что же касается Мадзини, то для освещения этого вопроса достаточно сказать следующее. Примерно четырнадцать — пятнадцать месяцев тому назад великий Готфрид Кинкель послал к Мадзини весьма незначительного прусского экс-лейтенанта Шиммельпфеннига, который заявил, что он, Ш[иммельпфенниг], по поручению Шинкеля] предпримет поездку с особой миссией в Германию. Для этого больше всего-де не хватает, между прочим, денег. Мадзини дал ему 1000 франков наличными и на 4000 франков облигаций мадзиниевского «государственного» займа при условии, что 1000 франков будут возвращены в течение года и в такой же срок будет возмещена половина стоимости размещенных облигаций. Шиммельпфенниг возвратился из Германии, где он уничтожил очень много бутылок вина, но ни одного «тирана». Прошел год. Но ни Кинкель, ни эмиссар Шинкеля], так и не явились к Мадзини. Несколькими неделями позже тот же самый Ш[иммельпфенниг] опять появился у Мадзини, но не для того чтобы уплатить долг, а для того чтобы снова предложить Мадзини союз с Готфридом. Дело в том, что Готфрид только что получил из Нового Орлеана 160 ф. ст., и поскольку, по его мнению, чтобы стать «великим мужем», ему не хватало всего лишь каких-нибудь пяти фунтов, он считал себя теперь равноценным Мадзини. Мадзини же был иного мнения и заявил, что у него в Германии есть свои люди (Руге и К°) и что он отказывается от союза с г-ном Готфридом. Но Кинкель невозмутим и глубоко убежден, что если 160 ф. ст. еще не сделали его «равноценным» М[адзини], то это чудо наверняка свершится с помощью 20000 долларов. Блаженны верующие.
Успех К[инкеля] в Соединенных Штатах объясняется отчасти тем, что сам он имел столь же неясное представление о развитии событий, как и тамошняя масса, которая почувствовала в нем родственную душу, а отчасти его лживыми уверениями и стараниями скрыть, в защиту чего он выступает в действительности. Г-н Кинкель и К° намереваются избрать революционный комитет из семи членов, каждый из которых получит особое министерство, например, Д'Эстер — министерство финансов, Кинкель— министерство красноречия и высокой политики, Техов — военное министерство, Виллих — министерство по части реквизиций, в которых он знает толк, Мейен — министерство народного образования и т. д. Каждый из семи будет восседать в одном из этих комитетов, чтобы постоянно информировать обо всем верховный комитет, септархию. Как Вы видите, эта организация построена совершенно по тому же плану, что и французское временное правительство, разве что септархия имеет свою резиденцию вне Германии, а ее народ состоит из клуба, насчитывающего 50—100 членов.
Г-н Кинкель категорически заявил, что он использует раздобытые в Америке деньги не для оказания помощи эмигрантам. Он даже взял на себя такого рода обязательство. Вы понимаете, что это только уловка, чтобы не быть обязанным допустить к участию в пользовании фунтами эмигрантские низы, а проесть их единолично. Это совершается уже теперь, а с увеличением сокровища будет совершаться в еще больших размерах следующим способом:
1) Семи септархам и семи их министерствам нужно получать жалованье, то есть все креатуры Кинкеля, Виллиха и т. д. и сами эти господа обеспечивают за собой таким образом под предлогом деятельности во имя революции львиную долю этих денег. Г-н Виллих, например, теперь вот уже два года живет здесь публичным попрошайничеством.
2) Эти господа издают литографированные бюллетени, которые они бесплатно рассылают в газеты. Жалкие литераторы Мейен, Оппенхейм, студиозус Шурц и т. д. тянут еще одну часть денег на писательские гонорары.
3) Прочие из великих мужей, такие как Шиммельпфенниг, Шурц и т. д., в свою очередь получают жалованье как «эмиссары».
Вы видите, таким образом, что весь план преследует двоякого рода цель: устранить массу живущих в сильной нищете эмигрантов (рабочих и т. д.) от участия в пользовании этими деньгами, а с другой стороны, доставить г-ну Кинкелю и его креатурам надежные и притом приносящие также и политический капитал синекуры, — и все это под предлогом использования денег только для революционных целей. Было бы, безусловно, весьма уместно довести до сведения широкой публики об этих финансовых спекуляциях, которые измыслил студиозус Шурц.