* * *
Просто — болен я. Казалось,Что здоров,Что готов нести усталостьСтарых слов.
Заползу в свою берлогу.ПоутруПостою еще немногоНа ветру.
Подышу свободной грудьюНа юру,Постою там на безлюдьиИ — умру.
1973
СЛАВЯНСКАЯ КЛЯТВА
Клянусь до самой смертимстить этим подлым сукам,Чью гнусную науку я до конца постиг.Я вражескою кровью свои омою руки,Когда наступит этот благословенный миг.Публично, по-славянскииз черепа напьюсь я,Из вражеского черепа,как делал Святослав.Устроить эту тризнув былом славянском вкусеДороже всех загробных,любых посмертных слав.
1973
* * *
Коктебель невелик. Он родился из книг,Из проложенной лоции к счастьюКормчий Кафы поймал ослепительный мигИ причалил, ломая ненастье.
Он направил корабль по весенней луне,Уловив силуэт Карадага,Он направил корабль по осенней волнеС безмятежной, бесстрастной отвагой.
Этот профиль луны на земле засеченПри создании нашей планеты,Магматическим взрывом в науку включен,И на лоции пойман, и людям вручен,Словно дар фантазера-поэта.
Пусть потом за спиной и бурлит океанИ волнуется нетерпеливо, —Гаснет боль от телесных, душевных ли ранВ этом ярко-зеленом заливе.
И пускай на Луне уж давно луноход,А не снасть генуэзского брига,И в историю вложен ракетный полет —Космографии новая книга, —
Никогда, никогда не забудет земля,Что тогда, в штормовую погоду,Лишь по лунному профилю ход корабляОн привел в эту малую воду.
1974
* * *
Я скитаюсь по передним,Места теплого ищу,Потому что в час последнийГула славы трепещу.
В переносном и буквальномЖажду только теплотыВ неком царстве идеальном,Где гуляют я и ты.
Где других местоименийНе пускают в оборот,Где и гений платит пени,Если сунется вперед.
1974
* * *
Слышу каждое утроГолос Бога-творца:«До последней минуты!До конца! До конца…»
Нету истины выше,Нету мысли вернейДля подвала и крыши —Для рабов и царей.
Этот лозунг футбольный,Сей спортивный совет,С неожиданной больюПринимает поэт.
1974
* * *
Зови, зови глухую тьмуИ тьма придет.Завидуй брату своему.И брат умрет.
(1970-е)
* * *
Вот так умереть — какКоперник — от счастья,Ни раньше, ни позже — теперь,Когда даже жизнь перестала стучатьсяВ мою одинокую дверь.
Когда на пороге — заветная книга,Бессмертья загробная весть,Теперь — уходить! Промедленья — ни мига!Вот высшая участь и честь.
(1970-е)
* * *
Мизантропического складаМоя натура. Я привыкУдар судьбы встречать как надо,Под крепкою защитой книг.
И всевозможнейшие скидкиНесовершенству бытияЯ делал с искренней улыбкой,Зане — весь мир жил так, как я.
Но оказалось — путь познаньяИ нервы книжного червяПокрепче бури мирозданья,Черты грядущего ловя.
1976
* * *
Судьба у меня двойная,И сам я ей не рад:Не был бы я поэтом —Был бы тогда солдат.
Судьба у меня такая,И сам я этому рад:Остался бы я неизвестнымПоэт я или солдат.
1980
СВЕРЧОК НА ПЕЧИ
Человеческий шорох и шумПредваряют мое пробужденье,Разгоняют скопление дум,Неизбежных в моем положенье.
Это, верно, сверчок на печиЗатрещал, зашуршал, как когда-то,Как всегда, обойдусь без свечи,Как всегда, обойдусь без домкрата.
1981
* * *
В гулкую тишинуВходишь ты, как дыханье,И моему полуснуДаришь воспоминанье.
Прикосновенье твоеК моей бесчувственной кожеГонит мое забытье,Память мою тревожит.