— Так одинок? — воскликнул майор, перемещаясь на кушетке. — Мне ли этого не знать! Если я завтра отправлюсь к праотцам, ни одна живая душа даже не вздохнет обо мне, разве что старик фон Баумсер.
— О, не говорите так! — с чувством произнесла миссис Скэлли.
— Но это факт. Однако порой мне хочется взбунтоваться против такой судьбы. Последнее время я начинаю мечтать о том, чтобы сделать свою жизнь более веселой и счастливой. Эти мечты появились у меня, когда я сидел вот там, у своего окна. И теперь, сколько ни старайся, уже не вытравишь их из сердца. А я знаю: это безумие — лелеять их, ведь если они не сбудутся, еще невыносимее станет мое одиночество.
Майор умолк и откашлялся. Вдова молчала; голова ее была опущена, глаза прикованы к узору ковра.
— Эти мечты о том, — сказал майор, понизив голос, наклоняясь вперед и сжимая маленькую, унизанную кольцами руку своей загрубелой рукой, — что вы сжалитесь надо мной, что вы согласитесь…
— Ах, вы здесь, мой очень добрый друг! — радостно воскликнул фон Баумсер, неожиданно просовывая свою кудлатую голову в дверь и дружелюбно улыбаясь.
— Подите к черту! — зарычал майор, в бешенстве вскакивая с кушетки, и голова немца исчезла столь же внезапно, как и появилась. — Простите мою горячность и грубость языка, — смущенно проговорил старый воин, — но я не мог совладать со своими чувствами. Согласны ли вы стать моей, Лавиния? Я простой солдат и почти ничего не могу предложить вам, кроме преданного сердца, которое и так уже принадлежит вам и будет принадлежать вечно. Согласны ли вы стать моей женой и сделать меня счастливым до конца моей жизни?
Майору уж удалось обхватить вдовушку одной рукой за талию, но она вскочила с кушетки и повернулась к нему; задорная и лукавая улыбка заиграла на ее миловидном полном лице.
— Вот что, майор, — сказала она. — Я люблю говорить напрямик, так же как мой покойный Том. Он всегда все говорил напрямик. И теперь я спрошу вас прямо: вам нужна я или мои деньги?
Майор был так поражен этим откровенным вопросом, что с минуту продолжал сидеть на софе, лишившись дара речи, но, как человек, бывавший в разных переделках и умевший быстро принимать решения, он тотчас овладел собой.
— Вы, конечно! — воскликнул он. — Если бы у вас не было ни гроша за душой, это бы ничего не изменило.
— Берегитесь! Берегитесь! — произнесла вдова, предостерегающе погрозив ему пальцем. — Слыхали вы о том, что банк Агра лопнул?
— Слышал. Но что из того?
— А то, что все мои деньги до последнего пенни, были вложены в этот банк.
Это был уже второй удар — наотмашь. Впрочем, от этого удара наш воин оправился быстрее и произнес с еще более важным видом, выпятив вперед грудь.
— Лавиния, — сказал он, — вы были искренни со мной, и я, черт побери, тоже буду откровенен с вами. Когда я впервые увидел вас, дела мои были очень плохи, и, признаться, хоть я и восхищался вами, не только вы сама, но и ваши деньги служили для меня приманкой. Я был тогда в таком положении, что не мог помышлять о женщине, которая не внесла бы своей лепты хотя бы на покрытие своих личных расходов. Но с тех пор мои обстоятельства изменились. Каким образом — здесь об этом говорить не время и не место, но так или иначе у меня есть кругленькая сумма в банке и возможность несколько ее увеличить. Вы говорите, что у вас пропали все деньги, а я говорю вам, что у меня теперь хватит на двоих. Так что скажите, что вы согласны, сердце мое, — и по рукам.
— Как! Даже если без денег?
— К черту деньги! — воскликнул майор Тобиас Клаттербек, и его рука вторично обвила талию дамы, и на этот раз так и осталась там. Что произошло потом — это уже меня не касается да и читателя тоже. Парочки, пережившие свою первую молодость, так же имеют право на счастье, как и более юные создания, и порой их чувства бывают даже более пылки.
— Гадкий мальчишка, как вы смеете так ругаться! — промолвила наконец вдова. — Теперь я должна воспользоваться случаем и прочитать вам нотацию.
— Нет, вы поглядите только на эти лукавые глазки! — воскликнул майор, сияя от восторга. — Да бога ради, читайте мне нотации, пока не надоест.
— Вы должны быть умником, Тоби, если хотите стать моим мужем. Вы не должны больше играть в бильярд на деньги.
— Не играть в бильярд? Это как же так? Бильярд приносит мне три-четыре фунта в неделю.
— Все равно. Никаких бильярдов, никаких карт, никаких бегов и никаких пари. Тоби должен быть паинькой и вести себя, как подобает почтенному, заслуженному воину.