— Уложи меня в постель, Роза, — сказал он. — Больше я уж никогда не пойду гулять. Пуля зашевелилась во мне.
Его уложили в постель, и две недели, пока болезнь и близость смерти царили в доме, Черная овца был предоставлен самому себе. Папа прислал ему еще несколько новых книг, и ему не велели только шуметь. Он опять ушел в свой собственный мир и был счастлив. Даже ночью никто не нарушал его блаженства. Он мог спокойно лежать в постели и мечтать о путешествиях и приключениях, так как Гарри спал теперь внизу.
— Дядя Гарри скоро умрет, — сказала Юди, которая почти не расставалась с тетей Розой.
— Мне очень жаль дядю, — грустно сказал Черная овца. — Он давно уж сказал мне об этом. Тетя Роза слышала разговор.
— Ничто, кажется, не удержит твой скверный язык, — сказала она сердито. Глаза ее были обведены темными кругами.
Черная овца поспешил скрыться в детскую, чтобы погрузиться там в чтение о кометах. Книга эта считалась «греховной», и потому ему запрещали открывать ее, но теперь тете Розе было не до него.
— Я рад, — сказал Черная овца. — Она теперь несчастна. Но я не солгал. Ведь я действительно знал, только он не велел мне говорить.
Ночью Черная овца проснулся испуганный. Гарри не было в комнате; снизу слышались рыдания. Затем в темноте прозвучал голос дяди Гарри, поющего песню о битве при Наварине.
«Ему лучше», — подумал Черная овца, который знал наизусть эту песню. Но темнота, одиночество и голос, продолжавший петь мрачную песню, заставляли дрожать его от страха в своей постели.
— Дядя Гарри! — невольно воскликнул он и сейчас же испугался собственного голоса.
Дверь отворилась, и тетя Роза прошипела с лестницы:
— Тише! Ради Бога, тише, ты, маленький чертенок! Дядя Гарри умер!
«Не знаю, что будет теперь со мною, — думал Черная овца, когда были окончены полуязыческие похоронные церемонии, назначенные для людей среднего класса, и тетя Роза, еще более страшная в черном крепе, вернулась к прежнему течению жизни. — Кажется, ничего дурного я еще не сделал. Но она стала очень печальная после смерти дяди Гарри и Гарри тоже. Я буду сидеть в детской».
Но, к несчастью для этих планов Понча, было решено, что он будет посещать школу, где учился Гарри. Это могло заменить утреннюю прогулку с дядей Гарри и, может быть, также вечернюю, но мечтам о свободе не суждено было сбыться.
«Гарри будет говорить обо всем, но я постараюсь не делать ничего дурного», — думал Черная овца. Утвердившийся в этих добродетельных намерениях, он пошел в школу и там нашел уже готовую репутацию, созданную ему Гарри, и, конечно, это новое обстоятельство не служило к украшению его начинающейся новой жизни. Он стал сторониться своих товарищей. Некоторые из них были очень грязны, некоторые говорили на незнакомом ему языке. Там было два еврея и один негр, или кто-то другой, только совершенно черный. «Даже Мита смеялся бы над ним, — сказал себе Черная овца. — Я не думаю, чтобы это было приличное место». Он сердился на всех, по крайней мере, с час, пока не поразмыслил, что каждое выражение чувств с его стороны будет считаться тетей Розой «выставлением напоказ», а Гарри расскажет обо всем мальчикам.
— Как тебе понравилась школа? — спросила тетя Роза в конце первого дня.
— Мне кажется, там очень хорошо, — спокойно сказал Понч.
— Надеюсь, ты предупредил мальчиков о характере Черной овцы? — спросила тетя Роза Гарри.
— О, да, — ответил цензор нравственных качеств Черной овцы. — Они все знают о нем.
— Если бы я жил с отцом, — сказал Черная овца, задетый за живое, — я не стал бы и разговаривать с этими мальчиками. Он не позволил бы мне. Они живут в лавчонках. Я видел, как они входили туда. Их отцы мелочные торговцы.
— Ты слишком хорош для этой школы, не правда ли? — спросила с насмешливой улыбкой тетя Роза. — А по-моему, ты должен быть благодарен, Черная овца, этим мальчикам, если они будут разговаривать с тобой. Не всякая школа держит лгунов у себя.
Гарри, конечно, не преминул воспользоваться мнением Черной овцы о товарищах, так неосторожно высказанным им. В результате некоторые из товарищей скоро дали Пончу наглядные доказательства относительно равенства рас и людей вообще посредством здоровой трепки. В утешение тетя Роза сказала, что это послужит ему хорошим уроком за чванство. Постепенно он приучился скрывать свое мнение и подделываться к Гарри, нося его книги в школу и оказывая разные другие мелкие услуги. Существование его было не из радостных. С десяти до двенадцати и затем с двух до четырех часов он проводил в школе, и так каждый день, кроме субботы. Вечером его отсылали в детскую готовить уроки к завтрашнему дню, а ночью его будил Гарри для перекрестного допроса. Юди он видел очень редко. Она была чрезвычайно религиозна — в шесть лет религия усваивается довольно легко — и обидно разделяла свою прежде нераздельную любовь к Черной овце между ним и тетей Розой.