Для денег как средства обращения это изменение стоимости также безразлично, ибо количество их как средства обращения положено мерой. Но для денег как денег, какими они выступают в контрактах, изменение их стоимости имеет существенное значение, как и вообще в этом определении присущие деньгам противоречия вылезают наружу.
В виде особых разделов надо добавить:
1) Деньги как монета. Весьма кратко о монетном деле. 2) Исторические данные об источниках добывания золота и серебра. Открытие их и т. д. История их добывания. 3) Причины изменений стоимости благородных металлов, а поэтому и металлических денег; влияние этих изменений на промышленность и на различные классы. 4) Прежде всего: количество средств обращения в связи с повышением и падением цен (XVI век, XIX век). Но при этом надо также рассмотреть, какое влияние увеличение количества средств обращения оказывает на деньги как меру. 5) Об обращении: скорость, необходимое количество, влияние обращения; более развитое и менее развитое обращение и т. д. 6) Разлагающее влияние денег.
(Это надо добавить к предыдущему.) (Сюда поместить специфически экономические исследования.)
(Удельный вес золота и серебра, то, что они содержат большой вес в сравнительно малом объеме по сравнению с другими металлами, повторяется в мире стоимостей таким образом, что они содержат большую стоимость (большое рабочее время) в относительно малом объеме. Овеществленное в золоте или серебре рабочее время, меновая стоимость, есть удельный вес товара. Это обстоятельство делает благородные металлы особенно пригодными для обслуживания обращения (так как значительную стоимость можно носить при себе в кармане) и для накопления, так как большую стоимость можно сберечь и накопить в небольшом месте. Золото при этом не видоизменяется во время накопления, как видоизменяется железо, свинец и т. д. Оно остается тем, что оно есть.)
«Если бы Испания никогда не владела рудниками Мексики и Перу, то ей никогда не понадобился бы хлеб из Польши» (P. Ravenstone. Thoughts on the Funding System, and its Effects. London, 1824, стр. 20).
«Они имеют одни мысли и передают силу и власть свою зверю… И никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет начертание или имя зверя, или число имени его» (Апокалипсис. Вульгата ).
«Цену товаров конституируют соотносительные количества товаров, отпускаемые друг за друга» (Н. Storch. Cours d’économie politique. Tome I. Paris, 1823, стр. 72).
«Цена есть определенная степень меновой стоимости» (там же, стр. 73).
Как мы видели, в простом обращении как таковом (в меновой стоимости, рассматриваемой в ее движении) взаимное действие индивидов друг на друга по своему содержанию есть лишь заинтересованность каждого индивида в удовлетворении своих потребностей, а по форме — обмен, приравнивание (установление эквивалентов); поэтому и собственность положена здесь еще только как присвоение продукта труда посредством труда и продукта чужого труда посредством собственного труда, поскольку продукт собственного труда покупается чужим трудом. Собственность на чужой труд опосредствована эквивалентом собственного труда. Эта форма собственности — точно так же, как свобода и равенство — положена в этом простом отношении. В дальнейшем развитии меновой стоимости это коренным образом изменится, и в конце концов окажется, что частная собственность на продукт собственного труда тождественна с разрывом между трудом и собственностью, так что труд будет создавать чужую собственность, а собственность — распоряжаться чужим трудом.
[III.] ГЛАВА О КАПИТАЛЕ
[Отдел первый.] ПРОЦЕСС ПРОИЗВОДСТВА КАПИТАЛА
[А)] ПРЕВРАЩЕНИЕ ДЕНЕГ В КАПИТАЛ
[1) ПРОСТОЕ ОБРАЩЕНИЕ ТОВАРОВ В СИСТЕМЕ ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ БУРЖУАЗНОГО ОБЩЕСТВА. БУРЖУАЗНОЕ РАВЕНСТВО И БУРЖУАЗНАЯ СВОБОДА]
[II—8] Что особенно затрудняет понимание денег в их полной определенности как денег — эту трудность политическая экономия пытается обойти тем, что одно из определений денег она забывает ради другого и когда ей предъявляют одно определение, она апеллирует к другому, — так это то, что здесь общественное отношение, определенное отношение индивидов друг к другу выступает как металл, как камень, как чисто телесная вещь, существующая вне индивидов, как вещь, которую, как таковую, находят в природе и у которой определение формы становится неотличимым от ее природного существования. Золото и серебро сами по себе не деньги. Природа не создает денег, так же как она не создает вексельный курс или банкиров . В Перу и Мексике золото и серебро не служили деньгами, хотя они встречались в виде украшений и хотя там существовала развитая система производства. Быть деньгами не является природным свойством золота и серебра, и поэтому оно совершенно не известно физику, химику и т. д., как таковым. Но деньги — это непосредственно золото и серебро. В деньгах, рассматриваемых в качестве меры, еще превалирует определение формы; еще в большей степени оно превалирует в деньгах, фигурирующих в качестве монеты, где это проявляется также и внешним образом в чеканке монеты; но в третьем определении денег, т. е. в их завершении, когда бытие денег в качестве меры и монеты выступает лишь как функции денег, всякое определение формы исчезло, или оно непосредственно совпадает с их бытием в качестве металлов. В золоте и серебре отнюдь не обнаруживается, что их назначение быть деньгами представляет собой лишь результат общественного процесса; золото (или серебро) есть деньги.
Понимание золота и серебра в качестве денег тем труднее, что их непосредственная потребительная стоимость для живого индивида никак не связана с этой их ролью и что вообще в них, как воплощении чистой меновой стоимости, стерто всякое воспоминание о потребительной стоимости в отличие от меновой стоимости. Поэтому здесь во всей своей чистоте выступает наружу основное противоречие, содержащееся в меновой стоимости и в соответствующем ей общественном способе производства. Выше уже были подвергнуты критике попытки снять это противоречие тем путем, что деньги лишаются их металлической формы и также и с внешней стороны устанавливаются как нечто обусловленное обществом, как выражение некоторого общественного отношения; последней формой реализации этих попыток была бы форма рабочих денег. Теперь должно стать совершенно ясным, что до тех пор пока сохраняется базис меновой стоимости, все эти попытки представляют собой жалкую стряпню, а иллюзия, будто металлические деньги фальсифицируют обмен, проистекает из полного незнакомства с их природой. С другой стороны, ясно также, что по мере того как растет оппозиция по отношению к господствующим производственным отношениям, а эти последние сами начинают более энергично подталкивать к перемене кожи, — полемика направляется против металлических денег или против денег вообще, как наиболее .поражающего взор, наиболее исполненного противоречий и наиболее резко выраженного явления, в котором система буржуазного производства выступает вполне осязательно. И тогда хотят посредством всяческих фокусов с деньгами устранить те антагонизмы, бросающимся в глаза проявлением которых только и являются деньги. Столь же ясно, что, по мнению этих реформаторов, над деньгами можно было бы произвести кое-какие революционные операции, поскольку при этом кажется, будто нападение на деньги оставляет все остальное в старом виде и только приводит его в порядок. В этом случае бьют по мешку, а имеют в виду осла. Однако пока осел не чувствует ударов по мешку, действительно попадает только мешку, а не ослу. Как только осел почувствует удары, бьют уже осла, а не мешок. Пока операции направлены против денег как таковых, это — всего лишь нападение на следствия, причины которых сохраняются; это есть, стало быть, такое нарушение производительного процесса, которое оставляет нетронутой самую основу, так что эта основа и в дальнейшем обладает силой путем более или менее бурной реакции сделать образовавшееся нарушение всего лишь мимолетным и преодолеть его.
С другой стороны, в определении денежного отношения, поскольку оно до сих пор рассматривалось в его чистой форме и вне связи с более развитыми производственными отношениями, заложено, что в денежных отношениях, взятых в их простом виде, все имманентные буржуазному обществу антагонизмы кажутся погашенными; поэтому буржуазная демократия в еще большей степени, чем буржуазные экономисты (эти, по крайней мере, настолько последовательны, что возвращаются назад к еще более простому определению меновой стоимости и обмена), все снова и снова обращается к денежному отношению в целях апологетики существующих экономических отношений.