Таким образом, по отношению к рабочему производительность его труда становится чуждой силой, как и вообще его труд, поскольку он представляет собой не способность, а движение, действительный труд; капитал же, наоборот, увеличивает свою собственную стоимость путем присвоения чужого труда. (По меньшей мере, этим создана возможность увеличения стоимости капитала; создана как результат обмена между трудом и капиталом. Реализуется это отношение лишь в самом акте производства, когда капитал действительно потребляет чужой труд.)
Подобно тому как для рабочего труд как заранее данная меновая стоимость обменивается на эквивалент в виде денег, деньги эти в свою очередь обмениваются рабочим на эквивалент в виде товара, который им потребляется. В этом процессе обмена труд не является производительным; он становится производительным только для капитала; из обращения труд может извлечь лишь то, что он в него бросил, т. е. то или иное предопределенное количество товара, которое столь же мало является его собственным продуктом, как и его собственная стоимость.
Рабочие, говорит Сисмонди, обменивают свой труд на хлеб, который съедают, между тем как их труд «сделался капиталом для их хозяина» (/. С. L. Simonde de Sismondi. Nouveaux Principes d’Economie politique. Seconde edition. Tome I, Paris, 1827, стр. 90) [Русский перевод, том I, стр. 186].
«Обменивая свой труд, рабочие превращают его в капитал» (там же, стр. 105) [Русский перевод, том I, стр. 193].
«Продавая свой труд капиталисту, рабочий получает право только на цену труда, но у него нет права ни на продукт этого труда, ни на ту стоимость, которую он к нему присоединил» (A. Cherbuliez. Richesse ou pauvreté. Paris, 1841, стр. 55—56).
«Продажа труда равносильна отречению от всех плодов труда» (там же, стр. 64).
Поэтому все успехи цивилизации, или, другими словами, всякое увеличение общественных производительных сил, если угодно, производительных сил самого труда — в том виде, в каком они являются плодом науки, изобретений, разделения и комбинирования труда, улучшения средств сообщения, создания мирового рынка, машин и т. д. — обогащают не рабочего, а капитал; следовательно, только еще более увеличивают ту силу, которая господствует над трудом; лишь умножают производительную силу капитала. Так как капитал является противоположностью рабочего, то успехи цивилизации лишь увеличивают объективную власть капитала над трудом.
Превращение труда (как живой целесообразной деятельности) в капитал есть an sich результат обмена между капиталом и трудом, поскольку этот обмен дает капиталисту право собственности на продукт труда (и право командования трудом). Осуществляется же это превращение лишь в самом процессе производства. Следовательно, вопрос о том, является капитал производительным или нет, — нелеп. Там, где капитал образует основу производства и капиталист является, таким образом, командиром производства, сам труд является производительным только тогда, когда он включен в капитал. Производительность труда так же становится производительной силой капитала, как всеобщая меновая стоимость товаров фиксируется в деньгах. Труд в том виде, как он в противоположность капиталу существует в рабочем сам по себе, т. е. труд в своем непосредственном бытии, труд, отделенный от капитала, является непроизводительным. Как деятельность рабочего труд не становится производительным также и оттого только, что он входит в простой процесс обращения, вызывающий всего лишь формальные изменения. Поэтому те, кто доказывает, что вся производительная сила, приписываемая [III—16] капиталу, представляет собой перемещение, перестановку производительной силы труда, забывают как раз о том, что сам капитал по существу своему есть это перемещение, эта перестановка и что наемный труд как таковой предполагает капитал и, следовательно, если рассматривать дело со стороны труда, тоже представляет собой это пресуществление ; представляет собой необходимый процесс превращения собственных сил труда в силы, чуждые рабочему. Поэтому требование [мелкобуржуазных социалистов] сохранить наемный труд и вместе с тем упразднить капитал есть противоречащее самому себе и само себя уничтожающее требование.
Другие авторы, сами являющиеся экономистами, например Рикардо, Сисмонди и т. д., говорят, что производителен только труд, но не капитал . Однако в этом случае они берут капитал не в его специфической определенности формы, не как реф-лектированное в себя производственное отношение, а имеют в виду лишь его вещественную субстанцию, сырье и пр. Но эти вещественные элементы еще не делают капитал капиталом. С другой стороны, им затем снова приходит на ум, что капитал в то же время представляет собой стоимость, т. е. нечто нематериальное, нечто безразличное по отношению к своему вещественному составу. Так, Сэй говорит следующее:
«Капитал всегда есть нематериальная сущность, ибо не материя составляет капитал, а стоимость этой материя, стоимость, в которой нет ничего телесного» (/. В. Say. Traité d’économie politique. Troisième edition. Tome second, Paris, 1817, стр. 429).
Или же Сисмонди:
«Капитал есть коммерческое понятие» (J. С. L. Simonde de Sîsmondì. Etudes sur l’économie politique. Tome II, Bruxelles, 1838, стр. 273).
Но затем им приходит на ум, что капитал все же представляет собой и некое иное экономическое определение, нежели стоимость, ибо иначе вообще нельзя было бы говорить о капитале в отличие от стоимости, и если все капиталы суть стоимости, то стоимости как таковые еще не являются капиталом. Тогда они снова перебегают к тому вещественному облику капитала, который он имеет внутри процесса производства. Это мы видим, например, у Рикардо, когда он определяет капитал как накопленный труд, применяемый для производства нового труда, т. е. определяет капитал как всего лишь орудие труда или материал труда . В этом смысле Сэй говорит даже о «производительной услуге капитала» , на которой должно основываться вознаграждение капитала, как будто орудие труда как таковое может претендовать на благодарность рабочего и как будто не именно он, рабочий, впервые превращает его в действительное орудие труда, в нечто производительное. Самостоятельность орудия труда, т. е. его общественное определение, т. е. его определение как капитала предполагается здесь для того, чтобы обосновать притязания капитала. Прудо-новское положение: «капитал стоит, труд производит» не означает абсолютно ничего, кроме следующего: капитал есть стоимость, а так как здесь о капитале ничего больше не говорится помимо того, что он есть стоимость, это означает, что стоимость есть стоимость (субъект в этом суждении является всего лишь другим обозначением предиката); слова же о том, что труд производит, является производительной деятельностью, означают: труд есть труд, ибо вне этого «производства» труд есть просто ничто.
Не может не быть очевидным, что эти тавтологические суждения не содержат никаких особенных глубин мудрости и, в частности, что они не в состоянии выразить то отношение, в которое вступают между собой стоимость и труд и в котором они сами друг с другом соотносятся и друг от друга отличаются, а не находятся один возле другого как безразличные и индифферентные друг к другу. Уже то, что труд выступает по отношению к капиталу в качестве субъекта, т. е. что рабочий выступает только в определении труда, а труд это не сам рабочий, — уже это должно было бы открыть глаза. Здесь, уже не говоря о капитале, заложена такая связь, такое отношение рабочего к своей собственной деятельности, которое отнюдь не является «естественным», а само уже содержит некое специфическое экономическое определение.
Капитал, поскольку мы рассматриваем его здесь как такое отношение, которое надлежит отличать от стоимости и денег, есть капитал вообще, т. е. совокупность тех определений, которые отличают стоимость как капитал от нее же как простой стоимости или денег. Стоимость, деньги, обращение и т. д., цены и т. д. предполагаются данными, равно как и труд и т. д. Но мы не имеем еще здесь дела ни с какой-нибудь особой формой капитала, ни с отдельным капиталом, отличающимся от других отдельных капиталов, и т. д. Мы присутствуем при процессе его возникновения. Этот диалектический процесс возникновения капитала есть лишь идеальное выражение того действительного движения, в котором возникает капитал. Позднейшие отношения надлежит рассматривать как развитие этого зародыша. Необходимо, однако, фиксировать ту определенную форму, в которой капитал выступает в том или ином конкретном пункте. Иначе получится путаница.