Рутинеры политической экономии тщетно прибегали к двум своим моррисоновским пилюлям — свободе торговли, с одной стороны, и покровительственным пошлинам — с другой. Пауперизм во Фландрии родился при системе свободной торговли, он вырос и окреп при системе покровительственных пошлин, направленных против иностранного полотна и льняной пряжи.
В то время как среди пролетариата так быстро растут пауперизм и преступность, у буржуазии иссякают источники дохода, как это доказывает недавно появившаяся сравнительная таблица бельгийской внешней торговли за первые полугодия 1846, 1847, 1848 годов.
Кроме оружейных и гвоздильных заводов, для которых, в виде исключения, обстоятельства в этот период складывались благоприятно, суконных фабрик, поддерживающих свою былую славу, и производства цинка, незначительного по сравнению с общей продукцией, вся бельгийская промышленность находится в состоянии упадка или застоя…
За небольшими исключениями, наблюдается значительное сокращение вывоза продукции бельгийского горного производства и металлических изделий.
Приведем несколько примеров:
Общее сокращение вывоза продуктов этих трех отраслей за первое полугодие 1848 г. составляет, таким образом, 344481 тонну, несколько больше 1/3 всего количества. Перейдем к льняной промышленности:
Сокращение в I полугодии 1847 г. по сравнению с I полугодием 1846 г. достигает 657000 килограммов; сокращение в 1848 г. по сравнению с 1846 г. составляет 1613000 килограммов, или 64 %.
Вывоз книг, хрусталя, оконного стекла невероятно сократился; уменьшился также вывоз необработанного и чесаного льна, пакли, древесной коры, табачных изделий.
Всепожирающий пауперизм, неслыханное распространение преступности среди молодежи, систематический упадок бельгийской промышленности образуют материальную основу для конституционных прелестей. Так, министерская газета «Independance» насчитывает — и не устает возвещать об этом — свыше 4000 подписчиков. Престарелый Меллине, единственный генерал, спасший честь Бельгии, сидит под домашним арестом и на днях предстанет перед судом присяжных в Антверпене{110}. Гентский адвокат Ролен, конспирирующий против Леопольда в интересах Оранской династии и в интересах Леопольда Кобургского против своих будущих союзников, бельгийских либералов, — Ролен, двойной ренегат, получил портфель министра общественных работ. Бывший торговец различным хламом, франскийон[188], барон и военный министр Ша-а-азаль размахивает своей громадной саблей и спасает европейское равновесие. «Observateur» увеличил программу сентябрьских празднеств[189] еще на одно развлечение — генеральную процессию (Ommeganck General) вчесть Doudou из Монса, Houplala из Антверпена и Mannequin Pisse из Брюсселя. И «Observateur» — газета великого Верхагена — рассказывает об этом самым серьезным образом. Наконец, и это вознаграждает ее за все страдания, Бельгия стала высшей школой для берлинских Монтескьё — какого-нибудь Штуппа, какого-нибудь Гримма, какого-нибудь Ганземана, какого-нибудь Баумштарка — и вызывает восхищение «Kolnische Zeitung». Счастливая Бельгия!
Написано К. Марксом 6 августа 1848 г.
Печатается по тексту газеты
Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 68, 7 августа 1848 г.
Перевод с немецкого
ДЕБАТЫ ПО ПОЛЬСКОМУ ВОПРОСУ ВО ФРАНКФУРТЕ
I
Кёльн, 7 августа. Франкфуртское собрание, в котором дебаты никогда, даже в моменты сильнейшего возбуждения, не теряли характера истинно-немецкого благодушия, наконец-то расшевелилось при обсуждении познанского вопроса. По этому вопросу, который был уготован для Собрания прусской шрапнелью и постановлениями послушного Союзного сейма, Собрание должно было принять определенное решение. Тут невозможен был никакой компромисс; Собрание должно было спасти честь Германии или еще раз покрыть ее позором. Собрание действовало так, как мы и ожидали; оно санкционировало семь разделов Польши, оно переложило позор 1772, 1794 и 1815 гг. с плеч немецких государей на свои собственные плечи.
Больше того! Франкфуртское собрание объявило эти семь разделов Польши семью оказанными полякам благодеяниями. Разве насильственное вторжение еврейско-германской расы не вознесло Польшу на такую высоту культуры, на такую ступень просвещенности, о которых раньше эта страна и понятия не имела? Слепые, неблагодарные поляки! Если бы вас не поделили, вы сами должны были бы добиваться этой милости от Франкфуртского собрания!