«Я знаю! Возьми меня с собой на стрелку!»
– Зачем?! – воскликнул Кокотов.
– Андрюша, вы забыли: я же шпионка по призванию! Мата Хари. А тут такой роскошный случай!
«Ты с ума сошла!» – не захотел меня слушать Федя.
«Что ты предлагаешь? Хочешь преподавать физкультуру в Нью-Кентервиле, штат Мичиган?»
«А если твоя мама узнает?»
«Не узнает».
«Это же бандиты!»
«Бандиты тоже мужчины!»
«Ты что задумала?» – насторожился он.
«Скажешь Покатому, что я твоя жена. Понял?»
«Удобно ли?»
«Не переживай, тебя это ни к чему не обязывает. Когда толковище?»
«Завтра в ресторане “Сетунь”, в три часа».
«В два я буду готова».
«Лучше – в час».
«Нет. Мы должны немного опоздать».
Глава 75
Скифский взгляд
– …На следующий день, заехав за мной в условленное время, Федя очень удивился: я надела лиловое, как у певицы областной филармонии, все в золотых блестках платье с сумасшедшим декольте. В этом наряде мама один-единственный раз вела новогодний «Огонек» и так понравилась зрителям-мужчинам, завалившим редакцию письмами, что больше ее в эфир не выпускали. Кроме того, на мне была бабушкина бархатная шляпка с вуалькой, на грудь я повесила нитку черных жемчужин – каждая величиной с лесной орех. Это ожерелье мне одолжила однокурсница, пять лет прожившая с мужем-дипломатом в Индии. А на пальце у меня сверкал старинный золотой перстень с трехкаратником чистейшей воды – его маме подарил второй муж, Леонид Савельевич, племянник начальника Ленинградского ОГПУ, которого расстреляли вместе с Ягодой. Перед арестом чекист успел зарыть ведерный самовар, под крышку набитый «ювелиркой», реквизированной у буржуазии и дворянства. Банк «Невский простор» знаете?
– Слышал.
– Банк в девяносто втором открыл сын Леонида Савельевича Миша, работавший до этого простым инженером. Улавливаете? Кроме того, я вылила на себя полсклянки «Шанели».
– Ты не слишком ли надушилась? – удивился Лапузин.
– Это не для тебя! – успокоила я.
Ресторан располагался в обычной «стекляшке», днем работавшей как столовая. Нас провели через склад в большой отдельный кабинет, обшитый подпаленной и отлакированной вагонкой. Помните этот предсмертный писк позднесоветского дизайна? Там сидел за обильным столом Покатый. На нем были кашемировый пиджак цвета спелой малины и черная шелковая рубашка апаш, а на открытой груди сквозь седеющие волосы мерцал золотой крест – такой большой, что отчетливо виднелись гвоздики, пробившие ладони и ступни Спасителя. По бокам стояли два крепких парня в черных водолазках. Когда мы вошли, бандит, ковыряя зубочисткой во рту, ласково угрожал кому-то по большому радиотелефону с длинной антенной. Так я впервые увидела мобильник. Выглядел Покатый как классический вор в законе из фильма «Петровка, 38»: низкий лоб, перебитый нос, золотые зубы… Мы с Лапузиным переглянулись: предлагать такому ученую степень просто смешно! Пообещав кого-то закатать в асфальт, он отдал одному телохранителю телефон, другому – зубочистку и нацелил на меня неподвижные акульи глазки.
«Степан Иванович, давайте все-таки еще раз обсудим сложившуюся ситуацию…» – завел Федя приготовленную речь.
«Нет»! – оборвал Покатый.
«Почему?»
«Мне некогда».
Я молчала, мое лицо было скрыто бабушкиной вуалькой. Бандит шевельнул ноздрями, уловив ядреную «Шанель», и, разглядывая меня, заговорил о том, что «Вавилон» для него так себе – мелочь, что днями он покупает судоверфь, на очереди – урановый рудник и охотхозяйство в Завидове, рядом с резиденцией Ельцина. В общем, погнал понты. Сказал, что встретиться с нами согласился лишь из уважения к науке, так как чалился вместе с великим химиком, умевшим добывать чистый кокаин из чего угодно – хоть из зубного порошка.
«Наверное, этот ваш химик нашел философский камень?» – предположила я, откинув вуаль и посмотрев на него вот так…
Лицо Обояровой сделалось счастливо-настороженным, и Кокотов сразу вспомнил ту удивительную мимическую последовательность, с помощью которой женщина может легко выведать у мужчины государственную тайну.
– И Покатый клюнул: его акульи глазки ожили.
«Что надо?» – спросил он.
«Ничего особенного. Если для вас “Вавилон” – мелочь, подарите мне всего пять процентов. Вы даже не заметите».
«За что – подарить?» – опешил вор в законе.
«Ни за что. Просто так…»
«Просто так не дарят».
«А мне говорили, люди вашей профессии щедры и широки. Что ж, видимо, меня неверно информировали… – Я сделала такое лицо, словно не успела на дачную электричку. – Прощайте, Степан Иванович! Федор, пойдем же скорей, мы опоздаем. Я не могу пропустить Второй концерт Бриттена!»