– Нет, к убийству я еще не готов… – покачал головой режиссер и принялся чистить трубку.
Глава 82
Кеша
В этот момент дверь приоткрылась, и в кабинет канцелярской тенью скользнула секретарша:
– Аркадий Петрович, к вам Иннокентий Мечиславович!
– Наконец-то! Зовите же! – расцвел Огуревич.
Кокотов сразу узнал в госте правнука Яна Казимировича Кешу. Загорелое спортивное лицо молодого человека выражало торопливую и беспредметную доброжелательность. Одет он был со вкусом: дорогой серый костюм, белоснежная сорочка, неброский, но элегантный офисный галстук и ярко-рыжие ботинки с дырчатым узором на мысках. В руке Болтянский-младший держал скромный коричневый портфельчик с деликатным, но приметным знающему глазу тиснением «Меркурий».
– Я, кажется, опоздал? – спросил Кеша, улыбнувшись, отчего его доброжелательность сделалась еще беспредметнее.
– Ничего-ничего! – успокоил Аркадий Петрович. – Мы сами только вот недавно собрались. Советуемся…
– Пунктуальнее надо быть, юноша! – заметил Меделянский недовольным голосом, так как успел сравнить свою обувь с рыжими штиблетами молодого пижона.
– Простите, в Москве такие пробки! – извинился правнук, придав улыбке оттенок раскаяния.
– Неудивительно! – возмутился Гелий Захарович, рассмотрев также и фирменный вензель на портфеле. – Надо было в девяностые дороги с развязками строить, а не виллы на Лазурном Берегу!
– Неужели вы всерьез думаете, что кто-то станет давиться за власть, чтобы потом строить вам дороги, а не себе – виллы? – усмехнулся режиссер.
– А вы… вы, значит, и есть тот самый господин Меделянский? Я же вырос на вашем Змеюрике! – воскликнул Кеша.
– На котором из двух? – не удержался Кокотов, намекая на вторую, капиталистическую редакцию повести.
– Не вы один, – подобрел старик, пропустив мимо ушей колкость писодея. – А вы, собственно, кто?
– Ах, совсем забыл представить! – спохватился Огуревич. – Иннокентий Мечиславович – правнук нашего дорогого Яна Казимировича.
– Да, дедушка просил вам помочь. – Молодой человек кивнул соавторам, как старым знакомым.
– А чем вы, собственно, можете нам помочь? – подозрительно спросил игровод. – Нам даже Скурятин не помог.
– Скурятин – чиновник. А я юрист.
– Юристы, как сказал Сен-Жон Перс, – это люди, которые с помощью закона попирают справедливость.
– Надо же! Никогда не слышал… Здорово! Ну, господа, не будем терять времени! У меня сегодня еще переговоры, а ночью я улетаю во Франкфурт… – Кеша мельком глянул на часы, с которыми его не пустили бы к Скурятину даже на порог.
– Надолго? – завистливо спросил Огуревич.
– Нет. Утром совет директоров, к вечеру вернусь. Итак, что мы имеем?
– Мы имеем? Хм… Пока Ибрагимбыков имеет нас! – скаламбурил Жарынин.
– Давайте, Дмитрий Антонович, не будем упражняться в остроумии! Если лично вам не удалось помочь «Ипокренину», это еще не значит, что бой проигран! – сквитался Меделянский за платиновую дощечку для марсиан. – Я как председатель фонда «Сострадание» в некоторой мере отвечаю за судьбу ДВК…
– Хорошо, что вы об этом наконец вспомнили! – мгновенно дал сдачи режиссер.
– …И хочу знать реальное положение вещей, – пропустил колкость мимо ушей отец Змеюрика. – С чем мы идем в суд? Каковы наши шансы?
– А разве господин Огуревич вам не доложил? – удивился правнук.
– Конечно, доложил! – заволновался Аркадий Петрович. – В общих чертах доложил…
– Нет, господа, в общих чертах не годится, – покачал головой Кеша. – Чтобы правильно выстроить защиту, мы должны знать, сколько акций у Ибрагимбыкова.
– Каких таких акций? – даже привстал от удивления Жарынин.
– Акций ЗАО «МСУ “Кренино”», – объяснил юрист.
– А если по-русски? – с угрозой спросил игровод.
– Закрытого акционерного общества «Медико-социальное учреждение “Кренино”».
– Что ж ты мне, хорек торсионный, врал, что занял деньги под землю?!
– Я не хотел вас раньше времени огорчать, – отозвался Огуревич, даже не обидевшись на «хорька».
– Та-ак, понятно… – Жарынин гневно прошелся по кабинету, с особой ненавистью почему-то глянув на портрет пучеглазой Блаватской. – И с каких это, интересно, пор мы стали ЗАО?
– Да уж почти два года как акционировались… – вежливо доложил Кеша. – Я по просьбе дедушки помогал оформлять документы.
– Значит, мы теперь к ССС отношения не имеем?
– Почему же? У Жменя десять процентов акций, иначе он не дал бы согласие на акционирование.
– Оч-чень хорошо! – прогремел Жарынин. – Зачем вы это сделали?