Глава 73
Гаражное вино
Номер у нее был в точности такой же, как у Андрея Львовича. Даже в горке теснился знакомый дулевский сервиз с алыми маками. Это пустячное, на первый взгляд, совпадение наполнило влюбленное сердце мистическим предчувствием долгожданного сретения судеб, которое Творец замыслил, возможно, еще в Предвечности, когда, сидя в каком-нибудь торсионном суши-баре, набрасывал на салфетке контуры будущего Мироздания.
– У вас тут очень мило, – пробормотал писодей, озираясь.
На письменном столе, задвинутом в угол, стояла прислоненная к стене икона Богородицы – не синодальная штамповка и не новомаз какой-нибудь, а, судя по ковчежку и темно-охристому письму, XVII век как минимум. Кокотов одно время хотел написать с Федькой Мреевым детектив о «потрошителях церквей», собирал материал – и в этом немного разбирался. Под образом вместо лампадки сгрудились без ранжира разноцветные и разнокалиберные флаконы, тюбики, баллончики, коробочки, кисточки, щеточки, щипчики и прочие инструменты дамской красоты. На прикроватной тумбочке веером лежали глянцевые журналы с модельными красотками, похожими друг на друга, как породистые поджарые суки из одного помета, а сверху их придавила Библия в тисненом кожаном переплете с множеством закладок. Но более всего писодея заинтриговали прикнопленные к стене листы с разноцветными надписями:
Не решаясь спросить, как же это понимать, Кокотов похвалил номер, воздал должное красоте лунных сумерек в окне и уточнил зачем-то, видна ли из этого окна дальняя колоколенка.
– Нет, не видна. Так жалко! – вздохнула Обоярова и спросила: – А вы уже были в Духосошествинском монастыре?
– Не был…
– Как же так, Андрюша? Мы обязательно сходим. Там роскошная настоятельница – мать Харитония. Она раньше была директором книжного магазина. А вам, мой друг, никогда не хотелось уйти в монастырь?
– Не-ет… – удивился Андрей Львович.
– А мне хочется. Часто. Садитесь, – пригласила Наталья Павловна и первая устроилась в продавленном кресле.
Когда бывшая пионерка закидывала одну голую ногу на другую, автору «Беса наготы» померещилось невероятное, глубоко взволновавшее его основной инстинкт.
– Ну, мы когда-нибудь выпьем? – мило закапризничала Обоярова.
– Да-да… конечно… сейчас…
– Так в чем же дело? Очнитесь, мой рыцарь!
Очнувшись, он обнаружил на журнальном столике бутылку красного вина с блеклой, точно от руки нарисованной, этикеткой, два тонконогих бокала, вазу фруктов и деревянную дощечку с разными сырами, испускавшими изысканный смрад. На середину хозяйка поставила фаянсового трубача – фигурка при ярком свете оказалась еще интереснее: можно было рассмотреть выбившийся из-под пилотки золотистый чубчик, округлившиеся от духового усилия щечки и нахмуренные бровки горниста.
– Правда, хорошенький?
– Угу, – согласился писодей и спросил: – Это гаражное вино?
На самом деле его мучило совсем другое. Первое: назначение хвалебных плакатиков про мужчин. Второе: невероятное – померещилось или не померещилось? Впрочем, нет: сначала его тревожило второе, а уж потом первое. И он выжидал момент, чтобы проверить свое головокружительное подозрение…
– О да! Это гаражное вино! Откройте же скорей! – Она протянула штопор, не казенный с пластмассовой ручкой, а свой собственный никелированный агрегат с шестеренками и перламутровыми рычажками.
Откупоривая бутылку, Кокотов отвлекся и упустил свой шанс, горестно спохватившись, когда Обоярова, непринужденно перезакинув ноги, обняла руками голые колени и смотрела на героя своих эротических фантазий так, точно он тащил не банальную затычку из обычного горлышка, а совершал нечто удивительное, непосильное никакому другому мужчине. Пробка вышла легко, и Андрей Львович, гордясь собой, хотел разлить вино в бокалы, но Наталья Павловна с нежным значением остановила его руку.
– Нет-нет, не спешите! Спешить не надо ни в чем! Пусть вино пока подышит…
Они встретились взглядами: глаза бывшей пионерки горели радостной дерзостью женщины, которая, решившись, теперь с веселой бдительностью естествоиспытателя наблюдает, как поведет себя соискатель – обычно или по-особенному? Кокотов понял, что надо стать особенным, и, не сводя взор с горниста (чтобы не выдать свой нездоровый интерес к невероятному), спросил значительно:
– А почему «гаражное»?
– Потому что его делают такими маленькими партиями, что их можно хранить в гараже. Всего триста-пятьсот бутылок. Это авторское вино, понимаете? Как книга…