Я посмотрел на свои часы. Было пять тридцать пять утра.
— Господи! — воскликнула она. — Почему тебе не спится?
Я снова почувствовал, как жарко и душно в кровати.
— Сколько здесь одеял? — спросил я и сосчитал. Их было пять, да еще сверху лежало одно ватное стеганое. Вероятно, я вчера вечером был настолько пьян, что не заметил этого. — Зачем тут столько одеял?
Ева ответила, подавляя зевоту:
— Так нужно. Иначе я мерзну.
— Сейчас проверю, — сказал я и начал одно за другим стаскивать одеяла.
Ева не на шутку встревожилась и умоляюще попросила:
— Не надо, Клив… перестань!
— Не волнуйся, — успокоил я, — сейчас ты получишь их обратно.
Я оставил два одеяла, а остальные сложил тут же на кровати.
— Ну как?
Ева свернулась в комочек и вздохнула.
— У меня ужасно болит голова. Я напилась вчера?
— Было отчего напиться.
— Да. — Она блаженно потянулась. — Я так устала. Спи, Клив!
У меня пересохло горло. Как здорово дома звонить Расселу и просить его принести чашечку кофе! По-видимому, здесь на подобный комфорт рассчитывать нечего. Ева посмотрела на меня. Словно угадав мои мысли, спросила:
— Хочешь кофе?
— Великолепная мысль! — вырвалось у меня от радости, что удастся утолить жажду.
— Поставь кастрюльку на огонь. Марта все приготовила, — сказав это, Ева плотнее закуталась в одеяло, не скрывая желания вновь завалиться спать.
Я не мог вспомнить, когда в последний раз сам себе варил кофе: настолько давно это было. Но мне ужасно хотелось выпить чашечку любимого напитка, поэтому я встал и поплелся в другую комнату, единственной мебелью которой служило только кресло. Рядом с комнатой была маленькая кухня. Я поставил кастрюльку на огонь и закурил сигарету.
— А где ванная? — крикнул я.
— Наверху, направо.
Я поднялся по лестнице, увидел три двери и осторожно заглянул в каждую. Одна комната была ванной, две другие пустовали. На полу лежал толстый слой пыли. По-видимому, в эти два помещения никто никогда не заглядывал. Войдя в ванную, я сполоснул лицо и причесал волосы, снова спустился вниз. К этому времени вода в кастрюльке закипела. Я заварил кофе. На столе в гостиной стоял поднос с чашками, сахарницей и кувшинчиком со сливками. Я налил кофе и понес в спальню. Ева сидела на кровати с сигаретой в зубах и встретила меня сонным взглядом.
— У меня, наверное, ужасный вид, — сказала она.
— Немного взъерошенный, но, как ни странно, это идет тебе!
— Зачем ты лжешь, Клив?
— Скоро ты преодолеешь этот комплекс. Ведь ты знаешь, что нравишься мужчинам. А для меня ты хороша в любом виде. Я буду постоянно тобой восхищаться, и ты избавишься от ощущения неполноценности по поводу своей внешности, — сказал я, подавая кофе. — Если кофе придется тебе по вкусу, я буду рад.
Ева села на кровати, взяла протянутую мной чашку и предупредила меня:
— Я выпью кофе и снова лягу спать, ты поэтому не мешай мне своей болтовней.
— Хорошо, — ответил я.
Кофе оказался неплохим, и после него даже сигарета приобрела какой-то вкус. Ева пила кофе, уставившись в окно.
— Надеюсь, ты не влюбился в меня? — неожиданно спросила она.
Я едва не выронил чашку из рук.
— С чего это ты взяла? — ответил я вопросом на вопрос.
Женщина посмотрела на меня, облизала языком губы и отвернулась.
— Если ты влюбился, то я хочу предупредить тебя, что напрасно теряешь время.
Ее голос был жестким, холодным и решительным.
— Почему ты против того, чтобы я влюбился в тебя? — спросил я. — Ты же — пережиток прошлого, и единственная твоя забота — это подцепить кого-то. Допивай свой кофе и ложись спать.
Глаза Евы потемнели от гнева, так пришлись ей не по нутру мои слова.
— Запомни, Клив, я предупредила тебя: в моей жизни есть только один мужчина. И это — Джек.
— Так и должно быть, — равнодушно ответил я и допил свой кофе. — По-видимому, он очень дорог тебе, не так ли?
Она нетерпеливо поставила свою чашку на ночной столик.
— Он для меня — все, — ответила Ева, — поэтому не воображай, что ты когда-нибудь можешь что-то значить для меня.
Я с трудом сдерживал готовое прорваться раздражение, но, видя, что она совершенно непохожа на себя вчерашнюю и злится, я решил все обратить в шутку, так как знал, что иначе мы поссоримся.
— Хорошо, — сказал я и, сбросив халат, скользнул под одеяло. — Я запомню, что главное в твоей жизни — это Джек.
— Да, запомни это крепко-накрепко, — огрызнулась Ева и, повернувшись ко мне спиной, отодвинулась от меня и свернулась клубочком.