Публикуемые в социал-демократической прессе стихи Франи Шрамека (вошедшие позднее в сборник «Синий и красный», 1906) стали боевым знаменем молодых сатириков девятисотых годов. Стихи и рисунки Ф. Гельнера, рассказы Гашека и Ольбрахта, карикатуры, стихи, сценки, анекдоты рабочих авторов придавали социал-демократической сатирической печати боевой, наступательный характер, который никак не вязался с оппортунистическими позициями ее вождей.
Особенно большой успех имели рассказы о Швейке. Образ бравого солдата Швейка явился гениальным художественным открытием Гашека, хотя стиль действий Швейка — саботаж под маской абсолютной лояльности — был обычным для персонажей произведений сатирической рабочей печати; простачок-хитрец выступал как прямой потомок героя уличных кукольных представлений Кашпарека, которому благодаря его псевдолояльности удавалось обманывать бдительность австрийских властей и выставлять их в смешном виде. Персонажи, близкие Швейку, есть в стихах и карикатурах Гельнера, у Ф. Шрамека (стих. «Приветствие») и у Ольбрахта («История Эмануэля Умаченого», 1909). Образ Швейка сам «просился» в литературу. Ташек не выдумал его, а, можно сказать, взял из жизни.
Образ сельского простачка-хитреца встречается и в ранних рассказах Гашека. Но только в Швейке писатель нашел наиболее яркое и убедительное воплощение этого типа, придав ему острое сатирическое звучание. Солдат, жаждущий служить государю императору до последнего вздоха, позволяет вскрыть идиотизм всей военной машины Австрии. А мотив неуязвимости Швейка связывает этот образ с традиционными героями фольклора (Гонза, Кашпарек).
Немало гражданского мужества понадобилось Гашеку при создании сатирических произведений, направленных против другого мощного оплота австрийской монархии — католической церкви.
Великолепный знаток церковных обрядов и служб, церковных книг и закулисной стороны жизни церковных служителей и монахов, Гашек считался среди молодых литераторов даже своего рода «специалистом» по борьбе с клерикалами.
А борьба была нелегкой. Приспосабливаясь к меняющейся социальной и политической обстановке в стране, существенно изменился и чешский клерикализм: происходило все более явное сближение церкви с государственным аппаратом, в особенности с его карательными органами; в ответ на рост рабочего движения и распространение идей социализма среди рабочих церковью было основано христианско-социалистическое движение; в невиданных ранее масштабах расширилась сеть католической прессы. Католическая реакция шла в наступление.
Гашеку удалось уловить эти новые качества чешского клерикализма и соответственно подготовить свои сатирические «контрудары».
Наряду с традиционными, написанными в бытовом реалистическом плане рассказами, обличающими пороки духовенства, Гашек создал и ряд фантастических сатирических сказочек, убедительно рисующих связь церкви с полицейским аппаратом государства («Случай у райских ворот», «Происшествие в аду»).
Своего героя — маленького человека — Гашек сталкивает со слепой и бездушной государственной машиной. В ее тисках гибнет торговец Вачкарж, который не может доказать, что он — это он («Торжество справедливости»), должен погибнуть человек вместо «провинившегося перед законом» кота («Несчастный случай с котом») и т. п.
В маленьких (два-три журнальных столбца) рассказах Гашек в гротескных образах раскрывает трагичный по своей сущности процесс расчеловечивания человека: попав в жернова государственной машины, маленький человек становится беспомощной жертвой (торговец Вачкарж, Франтишек Махулка), носители же государственной власти превращаются в тупое, немыслящее орудие этой власти (Штепан Брых, цензор Свобода).
В откровенно фельетонной манере написаны Гашеком произведения о деятельности тогдашних политических партий Чехии («Как я выбыл из национально-социальной партии», «Христианско-социалистическая партия в общих чертах», «Съезд младочешской рабочей партии»), никчемных «слугах народа», — депутатах и министрах, представителях буржуазной прессы.
Годы 1909–1912 стали временем становления политической сатиры Гашека, необычайно сильной в своей критической части, но нередко несущей на себе отпечаток не изжитого до конца анархизма. Сила и слабость Гашека-сатирика отражали силу и слабость чешской предвоенной литературы, силу и слабость всего прогрессивного лагеря Чехии того времени.