Чтобы люди могли послушать пение птиц, посмотреть на скалы, пещеры, фонтаны и пруды, хоть и искусственные, но выполненные так умело, что повторяют капризы природы в мельчайших подробностях.
Перед входом стайками крутились ребятишки, которых без взрослых в парк не пускали на том основании, что нравы нашей золотой молодежи раз и навсегда были определены как грубые.
— Дяденька, возьмите меня с собой! Дяденька, меня проведите! Не берите Франту, меня возьмите, дяденька!
Сколько стонов и униженных просьб, и все только для того, чтобы проскочить через заветный вход, охраняемый строгим сторожем.
— Порадую ребят, — произнес пан Боусек, когда наша компания влилась в толпу прибывающей публики, толпу громадную, потому что по воскресеньям за вход брали по 20 геллеров в пользу неимущих подростков, — прихватим с собой ребятишек, чтобы они им тут все разорили, раз их по-хорошему не пускают.
— Дяденька, возьмите меня с собой!
— Проведите, дяденька!
— За мной, ребята, — позвал их пан Боусек, и трое мальчишек из стоявших поблизости с благовоспитанным видом двинулись следом.
— Эти с вами? — осведомился контролер при входе.
— А то как же! — с достоинством ответил пан Боусек под хихиканье своих спутников, и все проследовали в парк.
— Ну, ребятки, — скомандовал коммивояжер, — поломайте им тут что-нибудь, а сейчас — проваливайте.
Ребятня бросилась врассыпную, боязливо оглядываясь по сторонам, не видит ли сторож, что они без провожатых.
Обездоленные существа…
— В случае чего скажете, что потеряли папочку! — прокричал маляр им вдогонку.
— Ну и народищу, — заметил пан Кареш.
Они подошли к щиту с расписанием работы парка.
— Ме-сяц май, — прочла по складам Фанинка, — от шести ут-ра до девяти ве-че-ра.
— Вот и побудем тут до девяти, — сказал маляр.
— Глядите-ка, — обратилась ко всем Павлоускова, — какие тут у них шикарные скамейки с гнутыми спинками.
— Вот бы сейчас сюда постельку постелить… — добавил пан Кареш.
— А если кого блоха сзади укусит, об такую спинку даже не почешешься, — изощрялся пан Боусек во всеуслышанье, чтобы и посторонние могли восторгаться его ярким остроумием.
И действительно, некто с челкой, судя по всему приказчик, засмеялся.
— Ну и как вам в новом Риграке? — окликнул его Боусек. — Батюшки, красота-то какая! А народу больше, чем у нас в церкви на обедне. Эх, видела бы наша бабушка, как тут красиво. А скамеек сколько! Пошли посидим.
— Хочешь посидеть на них — пожертвуй на одежку для неимущих школьников, — заменил маляр в надежде, что кто-нибудь по этому поводу сострит.
— Ну и пошли, глядишь, и мне перепадут ботинки и штаны, — горланил коммивояжер.
— А вон там жили князь с княгиней, — вставила Брейхова.
— Да ну? Господин князь с княгиней? — наигранно изумился Боусек. — И это все его было? Так он же прямо как в раю жил.
Они вышли на террасу и увидели внизу виноградники.
— Вот бы куда на гулянки ходить, — шепнул маляру мясник. — Неплохо эти господа устраивались.
Услыхав их, Боусек вставил:
— Да таких, как они, ничего на свете уже не радовало, — и громко добавил: — Придем сюда на виноград.
— А Градчан почему-то отсюда не видать, — глядя на долину, произнесла Павлоускова.
— Градчаны совсем в другой стороне, дура, — сказал маляр, — поглядите-ка, что там, внизу, вот это сад!
— Удивительно, чего это они не разделили его на участки под застройку, — заметил мясник, — все бы какую ни на есть выгоду имели, а так на эти сады незачем и тратиться.
— Ой, глядите! — завопила Карешова, тыча пальцем в сторону какой-то точки Нусельской долины за Ботичем. — Мы там в прошлом году редиску покупали, целую тележку за две кроны.