- Нет, сударь. Я сам только что пришел. Думаю, что дело идет о колдовстве, потому что здесь присутствуют члены духовного суда.
- Итак, - сказал наш философ, - мы сейчас увидим, как все эти судейские мантии будут пожирать человечье мясо. Что ж, это зрелище не хуже всякого другого!
- А вы не находите, сударь, - спросил сосед, - что у Жака Шармолю весьма кроткий вид?
- Гм! Я не доверяю кротости, у которой вдавленные ноздри и тонкие губы, - ответил Гренгуар.
Окружающие заставили собеседников умолкнуть. Давалось важное свидетельское показание.
- Государи мои! - повествовала, стоя посреди залы, старуха, на которой было накручено столько тряпья, что вся она казалась ходячим ворохом лохмотьев - Государи мои! Все, что я расскажу, так же верно, как верно то, что я зовусь Фалурдель, что сорок лет я живу в доме на мосту Сен-Мишель, против Тасен-Кайяра, красильщика, дом которого стоит против течения реки, и что я аккуратно плачу пошлины, подати и налоги. Теперь я жалкая старуха, а когда-то была красавицейдевкой, государи мои! Так вот, давненько уж мне люди говорили: «Фалурдель, не крути допоздна прялку по вечерам, дьявол любит расчесывать своими рогами кудель у старух. Известно, что монах-привидение, который в прошлом году показался возле Тампля, бродит нынче по Сите. Берегись, Фалурдель, как бы он не постучался в твою дверь». И вот как-то вечером я пряду, вдруг кто-то стучит в мою дверь. «Кто там?» - спрашиваю. Ругаются. Я отпираю. Входят два человека. Один черный такой, а с ним красавец-офицер. У черного только и видать, что глаза, - горят как уголья, а все остальное закрыто плащом да шляпой. Они и говорят мне: «Комнату святой Марты». А это моя верхняя комната, государи мои, самая чистая из всех. Суют мне экю. Я прячу экю в ящик, а сама думаю: «На эту монетку завтра куплю себе требухи на Глориетской бойне» Подымаемся наверх. Когда мы пришли в верхнюю комнату, я отвернулась, смотрю - черный человек исчез. Я удивилась. А красивый офицер, видать, знатный барин, сошел со мною вниз и вышел. Не успела я напрясть четверть мотка, как он идет назад с хорошенькой девушкой, прямо куколкой, которая была бы краше солнышка, будь она понарядней. С нею козел, большущий козел, не то белый, не то черный, этого я не упомню. Он-то и навел на меня сомнение. Ну, девушка - это не мое дело, а вот козел! Не люблю я козлов за их бороду да за рога Ни дать ни взять - мужчина. И кроме того, от них так и разит шабашем. Однако я помалкиваю. Я ведь получила свое экю. Правильно я говорю, господин судья? Проводила я офицера с девушкой наверх и оставила их наедине, то есть с козлом. А сама спустилась вниз и опять села прясть. Надо вам сказать, что дом у меня двухэтажный, задней стороной он выходит к реке, как и все дома на мосту, и окна в первом и во втором этаже выходят на реку Вот, значит, я пряду. Не знаю, почему, но в мыслях у меня все монах-привидение, - должно быть, козел мне напомнил про него, да и красавица была не по-людски одета. Вдруг слышу - наверху крик, что-то грохнулось о пол, распахнулось окно. Я подбежала к своему окну в нижнем этаже и вижу - пролетает мимо меня что-то темное и бултых в воду. Вроде как привидение в рясе священника. Ночь была лунная. Я очень хорошо его разглядела. Оно поплыло в сторону Сите Вся дрожа от страха, я кликнула ночную охрану. Господа дозорные вошли ко мне, и так как они были выпивши, то, не разобрав, в чем дело, прежде всего поколотили меня. Я объяснила им, что случилось. Мы поднялись наверх - и что же мы увидели? Бедная моя комната вся залита кровью, капитан с кинжалом в горле лежит, растянувшись на полу, девушка прикинулась мертвой, а козел мечется от страха. «Здорово, -сказала я себе, хватит мне теперь мытья на добрых две недели! Придется скоблить пол, вот напасть!» Офицера унесли, - бедный молодой человек! И девушку тоже, почти совсем раздетую. Но это еще не все. Худшее еще впереди На другой день я хотела взять экю, чтобы купить требухи, и что же? Вместо него я нашла сухой лист.
Старуха умолкла. Ропот ужаса пробежал по толпе.
- Привидение, козел - все это попахивает колдовством, - заметил один из соседей Гренгуара.
- А сухой лист! - подхватил другой.
- Несомненно, - добавил третий, - колдунья стакнулась с монахом-привидением, чтобы грабить военных.
Даже Гренгуар склонен был признать всю эту страшную историю правдоподобной.
- Женщина по имени Фалурдель! - с величественным видом - спросил председатель. - Имеете вы еще что-нибудь сообщить правосудию?
- Нет, государь мой, - ответила старуха, - разве только то, что в протоколе мой дом назвали покосившейся вонючей лачугой, а это обидно. Все дома на мосту не бог весть как приглядны, потому что они битком набиты бедным людом, однако в них проживают мясники, а это люди зажиточные, и жены у них красавицы и чистюли.
Судебный чин, напоминавший Гренгуару крокодила, встал со своего места.
- Довольно! - сказал он. - Прошу господ судей не упускать из виду, что на обвиняемой найден был кинжал. Женщина, именуемая Фалурдель! Вы принесли с собой сухой лист, в который превратилось экю, данное вам дьяволом?
- Да, государь мой, - ответила она, - я отыскала его. Вот он.
Судебный пристав передал сухой лист крокодилу, - тот, зловеще покачав головой, передал его председателю, а тот - королевскому прокурору церковного суда. Таким образом лист обошел всю залу.
- Это березовый лист, - сказал Жак Шармолю. - Вот новое доказательство колдовства.
Один из советников попросил слова.
- Свидетельница! Два человека поднялись к вам вместе: человек в черном, который на ваших глазах сначала исчез, а потом в одежде священника переплывал реку, и офицер. Который же из них дал вам экю?
Старуха призадумалась на мгновение и ответила:
- Офицер.
Толпа загудела.
«Вот как? - подумал Гренгуар. - Это заставляет меня усомниться во всей истории».
Но тут опять вмешался чрезвычайный королевский прокурор Филипп Лелье.
- Напоминаю господам судьям: в показании, снятом с него у одра болезни, тяжело раненный офицер заявил, что, когда к нему подошел человек в черном, у него сразу мелькнула мысль, не тот ли это самый монах-привидение; что призрак настоятельно уговаривал его вступить в сношения с обвиняемой и на его, капитана, слова об отсутствии у него денег, сунул ему экю, которым вышеупомянутый офицер и расплатился с Фалурдель. Следовательно, это экю -адская монета.
Такой убедительный довод рассеял сомнения Гренгуара и остальных скептиков.
- Господа! У вас в руках все документы, - добавил, занимая свое место, чрезвычайный королевский прокурор, - вы можете обсудить показания Феба де Шатопер.
При этом имени подсудимая встала. Голова ее показалась над Толпой. Гренгуар, к своему великому ужасу, узнал Эсмеральду.
Она была очень бледна, ее волосы, когда-то так красиво заплетенные в косы и отливавшие блеском цехинов, рассыпались по плечам, губы посинели, ввалившиеся глаза внушали страх.
- Феб! - растерянно промолвила она. - Где он? Государи мои! Прежде чем убить меня, прошу вас, сжальтесь надо мной: скажите мне, жив ли он?
- Замолчи, женщина, - проговорил председатель. - Это к делу не относится.
- Смилуйтесь! Ответьте мне, жив ли он? - снова заговорила она, молитвенно складывая свои прекрасные исхудалые руки; слышно было, как цепи, звеня, скользнули по ее платью.
- Ну хорошо, - сухо ответил королевский прокурор. - Он при смерти. Ты довольна?
Несчастная упала на низенькую скамью, молча, без слез, бледная, как статуя.
Председатель нагнулся к сидевшему у его ног человеку в шитой золотом шапке, в черной мантии, с цепью на шее и жезлом в руке.
- Пристав! Введите вторую обвиняемую.
Все взоры обратились к дверце; дверца распахнулась и пропустила, вызвав сильнейшее сердцебиение у Гренгуара, хорошенькую козочку с вызолоченными рожками и копытцами. Изящное животное на мгновение задержалось на пороге, вытянув шею, словно, стоя на краю скалы, оно озирало расстилавшийся перед ним необозримый горизонт. Вдруг козочка заметила цыганку и, в два прыжка перескочив через стол и голову протоколиста, очутилась у ее колен; - тут она грациозно свернулась у ног своей госпожи, будто выпрашивая внимание и ласку; но подсудимая оставалась неподвижной, даже бедная Джали не удостоилась ее взгляда.