И потянулись бесконечные часы изнурительной работы, когда оглохшие уши не воспринимают грохот расколотых глыб, а глаза, отвыкнув от дневного света, видят призрачные картины. Одним являлась Пресвятая Дева, других тревожили древние боги, алчущие кровавых даров. Холмы щебня, сброшенного к подножью, неуклонно росли, но ни единого обломка, тронутого рукой ваятеля, так и не выловили в завале. И хоть бы какой знак на лестничных стенах.
В течение месяца заболели восемь рабочих. Двое из них умерли и были похоронены на деревенском кладбище. Сирые холмики красной, как мясо, земли обложили доломитовыми кусками. И не видно было конца ступеням, а из квадратной трубы исходили странные звуки, напоминавшие вздохи и всхлипывания.
На глубине в восемнадцать метров внутренняя лестница вывела в коридор, который тоже оказался запечатанным спекшимся щебнем. Вновь пришлось долбить дыры, крушить и раскалывать вмурованные ядра окатанной гальки. Известковый раствор жег руки, тело покрывалось язвами. Толщина пробки превышала три метра. Когда оставалось пройти всего ничего, подоспела долгожданная электрификация. В дело пошли отбойные молотки, мощные вентиляторы очистили воздух, а софиты разогнали зловещие тени. Работа пошла веселее.
Сразу за перегородкой наткнулись на саркофаг из базальта, тоже засыпанный вездесущей крошкой. На самом дне лежали завернутые в истлевшую материю кости. Рейчел Грегор, антрополог, установила, что скелеты принадлежат молодым мужчинам от пятнадцати до восемнадцати лет. Черепа, согласно эстетическим традициям майя, были деформированы еще в раннем детстве, передние резцы выпилены треугольником, соседние зубы инкрустированы нефритом и бирюзой.
— Шесть полных скелетов, — удовлетворенно сказала она, раскладывая останки по ящикам. — Несомненно принесены в жертву. Скорее всего, удушены. Тот, чей покой они призваны охранять, очевидно, находится где-то рядом.
— Хотел бы я знать, где именно, — озадаченно покачал головой Торрес. Ступени сводчатого туннеля обрывались в шахте, из которой не было выхода.
Вестерман на карачках облазил тесную мышеловку с рефлектором в руках. На северо-западной стене ему удалось разглядеть замкнутый контур в виде трапеции, проступавший сквозь штукатурку. Раздолбив известку, рабочие уперлись в гранитную затычку, запиравшую лаз. Проще было расширить отверстие, нежели расколотить многотонную глыбу. Четырехметровый штрек проложили всего за два дня. Вестерман, извиваясь, как ящерица, вполз в него, таща за собой кабель. В жарком свете кварцевой трубки вспыхнули и засияли кружева облепивших пол сталактитов. Мерцающие алебастровые фигуры, выросшие за две тысячи без малого лет, облепили стены сказочной пещеры. Сталагмитовые причудливые столбы фантастическими грибами поднимались прямо с вмурованной в пол плиты, на которой различались извилистые линии прорезанного узора.
— Кажется, мы у цели, — доложил он, зализывая изодранные пальцы. — Но придется еще немного потрудиться, иначе гранитная болванка упадет нам на голову.
«Немного» вылилось в неделю остервенелого треска перфораторов. Сгибаясь под тяжестью мешков, носильщики не успевали перетаскивать груз к транспортеру. Из-под кожаных налобных повязок, на которые приходилась основная нагрузка, сочился кровавый пот. Прежде чем гранитная призма осела на груду осколков, умер еще один рабочий, отец четырех малышей.
Торрес выписал чек на пятьдесят тысяч долларов, а после похорон добавил, по совету Вестермана, еще столько же.
Теперь, малость пригнувшись, в штреке можно был о передвигаться без опаски. Торрес непременно желал войти первым, но Вестерман, почти впритык идущий следом, цепко схватил его за плечо.
То ли ему показалось, что шевельнулась мокрая, покрытая карстовыми наростами ступень, то ли сработала профессиональная интуиция.
— Давайте назад, патрон, — попятился он, таща за собой Торреса. — Там ловушка.
Брюзжа и чертыхаясь, дон Хосе вылез из штрека.
— Коба, — выругался он, — вам, наверное, померещилось, трусишка. Здесь не Египет!
— Очень возможно, но я предпочитаю проверить. — Подобрав обломки потяжелее, Вестерман скрылся в провале. Остановившись перед широкой ступенью, отделявшей штрек от камеры, превратившейся в грот, он бросил камень на самый край. Так и есть: плита повернулась на скрытых шарнирах, сбросив доломитовый кусок в глубокую яму, и вновь встала на место. Вместе с отколотыми от удара сталактитовыми лепешками, похожими на огарки свечей, ухнули и остатки щебенки.
В спешном порядке сколотили деревянный мостик, по которому первым, как и положено, перебрался Хосе Сота де Торрес, отдаленный потомок Кортеса-завоевателя.