— Мне довелось побывать на поле мучеников. В Лангедоке помнят о чудовищных зверствах. Не представляю себе, чтобы альбигойцы и храмовники могли быть заодно.
— Присвоить награбленное — не значит быть заодно, но нет невозможного под Луной. Перед лицом общего врага вчерашние противники могли и объединиться. В Каркассоне и Фуа такие метафорфозы имели место. Тому есть документальные подтверждения. Моя версия насчет внуков все же выглядит более убедительно. Уже в семнадцатом веке кто-то из Монфоров женился на девице из альбигойского клана Кальве. Наследнички, падре, наследнички. Именно они объединили усилия в поисках катарских и тамплиерских реликвий. По-моему, и к вам проложили дорожку. Нет? Как видите, я ничего от вас не скрываю.
— Вы ошибаетесь, монсеньор. Я ничего об этом не знаю.
— Вы слишком доверчивы, слишком увлечены своими научными изысканиями. Случайно находите манускрипт чернокнижника, обращаете внимание на ремарки Лоренцо, загораетесь интересом, начинаете искать, и пошло-поехало. Затем, как чертик из табакерки, появляется какой-то архитектор, который — вот совпадение! — тоже увлечен тамплиерскими ребусами. Он подбрасывает вам расшифровку строительных знаков. Зачем? Для какой цели? Спросите себя, дон Висенте, насколько бескорыстен ваш друг? Нет ли у него задней мысли? Или, например, родственников, считающих себя потомками героев крусад? Он правоверный католик, этот ваш зодчий?
— Простите? — Висенте задохнулся от возмущения и не знал, что ответить.
— Не сердитесь, падре, я никого не хочу обидеть. Скоро вы все поймете. Сольер умер в январе семнадцатого года, отказавшись от соборования и исповеди. И похоронили его в сидячем положении по неведомому обряду. Необычно для клирика, не находите? И это не досужий вымысел, а факт, отраженный в приходских записях. Все свое состояние он завещал своей служанке и сожительнице Мари Депарнон. Она продолжала вести роскошную жизнь на вилле Бетания, где хранились картины знаменитых мастеров и коллекции античных монет исключительной ценности. При жизни Сольера туда наезжали такие «звезды», как Морис Метерлинк, Стефан Малларме, Клод Дебюсси, а также певица Эмма Кальве. Известная всему Парижу оперная дива снискала прозвище «Весталки Юпитера». Как вам это понравится?.. Бывал там и Иоганн Сальватор фон Габсбург, кузен кайзера Франца Иосифа. Перед самой войной эксцентричный эрцгерцог перевел на счет Сольера значительную сумму. За какие, спрашивается, заслуги?
— У Габсбургов в крови подобные эскапады. Вспомните хотя бы Рудольфа Второго, промотавшего казну на оккультных забавах. — Висенте начал догадываться, что зачем-то нужен Скваронски, который завлекает его занимательными байками, уводя с намеченного пути. Боденшайн, похоже, чувствовал себя несколько неуютно, подыгрывая по мере возможностей. Коллизии, связанные со страшным судом, если и заботили их, то не в первую очередь. Похоже на пробный шар, предварительное прощупывание.
— Рудольф разорился в поисках философского камня, оплачивая шарлатанов, наводнивших Прагу, — вскользь заметил секретарь академии. — Сольер едва ли обладал алхимическими познаниями.
— В его руках могло оказаться нечто значительно большее, — покачал головой Скваронски. — Кто скажет, какой клад хранился в церкви, построенной на фундаменте базилики четвертого века? И был ли он на самом-то деле? Тамплиерские сокровища не ограничивались драгоценными металлами и камнями. К концу крусад орденскую элиту составляли интеллектуалы, мечтавшие о мировой империи. Соприкоснувшись с народами, сохранившими богатейшее наследие древних цивилизаций, тамплиеры многому научились. Они собирали научные манускрипты по всем отраслям знания, включая алхимию и астрологию. Умели предсказывать солнечные и лунные затмения на тысячи лет вперед, появление комет и высоту приливов. Словом, был у эрцгерцога Иоганна какой-то свой интерес. Ведь даже в начале века египетские папирусы, арабские и греческие пергаменты ценились дороже золота… А древние карты, на которых показаны неизвестные в ту эпоху материки?
— Вроде той, что осталась от турецкого адмирала Пири Рейса? — поинтересовался Висенте. — С обеими Америками и Антарктидой?
— И у Колумба, — подсказал ненароком Боденшайн, — и у Магеллана были карты неоткрытых земель.
— Даже так? — непритворно удивился монах.
— Дон Висенте! — патетически воззвал Скваронски. — Будем трудиться рука об руку, и уверен, перед нами откроются поразительные вещи. Неужели вы не знали, что Колумб имел отношение к ордену?
— Очередная легенда?