Да. И еще одно я хотел сказать вам. (Встает, одергивает китель.) Господа и слуги — были, есть и будут. Приказание и повиновение — были, есть и будут. И, наверное, тот, кто столетиями учился повелевать, делает это лучше, чем тот, кто только сегодня начал этому учиться. (Его голос крепнет, его глаза, глядевшие куда–то поверх людей, останавливаются на них.) И если я подпишу эту бумажку, это будет лишь пустой формальностью. Я не могу освободить вас от присяги, даже если бы я и захотел. Я знаю, что король — я и что останусь им, даже если вы меня выгоните отсюда. (Он стоит возле письменного стола, молодой, высокомерный; тихо говорит.) Вы можете выпустить другие почтовые марки, можете переплавить монеты с моим профилем. Но землю этой страны вы не можете изменить. Я стою на ней тверже, чем тот, кого вы изберете своим вождем, — и тут вам ничего не сделать.
Молчание. Масса неподвижна.
Томас. Если желаете, я дам вам людей, чтобы вы могли беспрепятственно покинуть город.
Король. Благодарю вас. Я не нуждаюсь в охране.
(Удаляется.)
Толпа молча расступается перед ним. Он проходит по коридору,
образованному расступившимися людьми, которые на всем
пути его до выхода из замка молча снимают перед ним шапки.
5
На вилле Георга. Беттина одна.
Томас (входит с Кристофом). Вы хотели меня видеть, Беттина.
Беттина. Георг арестован. Своими рабочими. Я не могу узнать, что с ним сделали. Вам известно, что Георг никогда не занимался политикой. Вам, Томас, это известно.
Томас. Нужно ли об этом говорить, Беттина. Я сделаю так, как вы хотите. (Пишет.) Пожалуйста, отправляйся немедленно на завод. (Передает записку Кристофу, который сейчас же уходит.)
Беттина. Стало быть, вы у цели, Томас?
Томас. Нет. Я не у цели. Самое важное — впереди.
Беттина. Неужели ваша борьба по–прежнему требует бешеного потока действий? Неужели действия по–прежнему должны осквернять ваши идеи?
Томас. Что мне в идее, если она не является зародышем действия? Я начинаю интересоваться идеен только тогда, когда она воплощается в действие. Я верю во власть идеи. Америка открыта силой идеи. Только потому, что Колумб твердо верил в свою физико–математическую идею, он шел, побираясь, от двора к двору, он отважился ринуться в грозную беспредельность. Почему же истина математическая должна мне быть дороже, чем истина моральная? Идея остается для меня фразой до тех пор, пока я не претворяю ее в жизнь.
Беттина. Тогда претворите ее в ваше искусство. Разве кто–нибудь живет полнее, чем поэт? Разве поэт не исчерпывает до дна всех возможностей, и разве эти возможности не богаче реальной действительности? Крайности человеческой жизни — действие и отречение, созерцание и активность — разве они не сливаются у него воедино?
Томас. Я не принадлежу себе.
Беттина. Было время, когда вы ощущали искусство как часть самого себя, Томас. Вы были свободны. И ведь вы никогда не теряли и не потеряете себя.
Томас. Это звучит как утешение. Разве я нуждаюсь в утешении? Разве я не победил?
Беттина молчит.
Томас (настойчиво). Вы думаете, что я нуждаюсь в утешении, Беттина?
Беттина. Может быть.
6
Комната Кристофа. Кристоф лежит на кровати. Анна–Мари. Санитар.
Санитар (Анне–Мари). Прострелена тазовая кость. Ничего сделать нельзя. Чудо, что он еще жив. (Уходит.)
Кристоф (устало). Анна–Мари.
Анна–Мари. Да, Кристоф.
Кристоф. Томас придет?
Анна–Мари. Я дала ему знать. Он, наверно, сейчас будет здесь.
Кристоф (всполошившись). Машина.
Анна–Мари (у окна). Это не он.
Кристоф. Больно. Адским огнем горит все нутро. Только бы Томас пришел уже.
Томас (входит). Ну, как?
Анна–Мари делает жест безнадежности.
Томас (с минуту молчит, затем овладевает собой, подходит к Кристофу; тихо, с нежностью). Кристоф!
Кристоф быстро поворачивается на голос.
Томас. Не шевелиться, Кристоф, не двигаться.
Кристоф. Ты пришел. Как я рад. Я знал, что ты придешь. Ты хороший друг.
Томас. Не надо говорить, Кристоф. Ведь это естественно.
Кристоф. Ничего естественного. Я не был бы на тебя в обиде. Надо рассуждать трезво. В конце концов у тебя есть более важные дела. Я даже не успел разыскать Георга Гейнзиуса. Меня ранили по дороге на завод.
Томас. Не надо так много говорить, Кристоф. Лежи спокойно, не двигайся.
Кристоф. Анна–Мари так заботлива. Она хорошая. Ты прав, Томас, люди в большинстве своем добры.
Томас. Вот и тебя настигло. Еще один будет смотреть на меня из мрака и что–то требовать от меня.