Блеск молнии озарил бледное лицо Тома, помрачневшее и осунувшееся от невеселых мыслей. Роксана встрепенулась и, словно осененная догадкой, сказала:
— Прибавь-ка огня. Я хочу разглядеть тебя получше. Вот так. Ну-ка, дай я посмотрю на тебя, Чемберс. Ты что-то бел, как полотно! Скажи, ты видел этого человека? Он приходил к тебе?
— Д-да.
— Когда же?
— В понедельник днем.
— В понедельник днем? Ты думаешь, он меня выследил?
— Кто его знает, может — да, а может — нет. Ему-то кажется, что выследил. Вот его объявление, которое ты видела на улице. — Том вытащил из кармана листок бумаги.
— Читай вслух!
Она задыхалась от волнения, и в глазах ее, горевших мрачным огнем, Тому почудилась затаенная угроза. На листе бумаги была изображена традиционная фигура бегущей негритянки, с головой, повязанной платком, с обычным узелком через плечо на палке. Первые слова объявления — «Сто долларов награды» — были напечатаны жирным шрифтом. Том громко прочел текст — по крайней мере ту часть, где излагались приметы Роксаны и сообщались фамилия и адрес ее хозяина, временно находящегося в Сент-Луисе, а также адрес агентства на Четвертой улице. Он не прочел ей, однако, то место, где говорилось, что желающие получить вознаграждение могут сообщить свои сведения также мистеру Томасу Дрисколлу.
— Дай-ка мне этот листок!
Том успел сложить его и собирался сунуть назад в карман. По спине его пробежал холодок, но он ответил самым небрежным тоном:
— Этот листок? Ты же не умеешь читать! На что он тебе?
— Ничего, давай сюда!
Том отдал ей объявление с большой неохотой, которую даже не сумел скрыть.
— Ты мне все тут прочитал?
— Конечно все.
— Подними руку и побожись!
Том подчинился. Не спуская с него глаз, Роксана бережно положила объявление к себе в карман.
— Ты врешь! — сказала она.
— Зачем мне врать?
— Не знаю зачем, только врешь. Вижу, что врешь. Ладно, бросим этот разговор! Когда я увидела своего плантатора, я так испугалась, что еле добралась до дома. Купила у одного негра все это тряпье и уже больше ни в какой дом не заходила ни днем, ни ночью. Вымазала себе лицо сажей и днем пряталась в погребе какого-то сгоревшего дома, а ночью пробиралась на пристань — искала чего-нибудь поесть: то залезу в бочку с сахаром, то в мешок с крупой, — а в лавку пойти боялась. С голодухи уже едва ноги таскаю. Я и к тебе не смела прийти; теперь решилась только потому, что льет дождь и все сидят по домам. Я тут стояла в переулочке с самого вечера, ждала, пока ты мимо пройдешь. И сразу за тобой!
Она задумалась, потом спросила:
— Ты в понедельник днем видел этого человека?
— Да.
— И я в тот же день, но уже под вечер. Он что, сам тебя нашел?
— Да.
— И тогда дал тебе этот листок?
— Нет, тогда они еще не были напечатаны.
Рокси метнула на сына подозрительный взгляд.
— Это ты ему помог составить, да?
Том выругал себя за промашку и поспешил исправить положение, притворившись, будто вспомнил, что плантатор действительно дал ему листок в понедельник днем.
— И опять все врешь! — сказала Рокси. Она выпрямилась и погрозила ему пальцем. — Вот я тебе сейчас кое о чем спрошу и погляжу, что ты на это скажешь. Ты знал, что он меня ищет. Если бы ты сбежал и не остался помочь ему, он бы тогда понял, что дело нечисто, и начал бы узнавать, кто ты есть, дошел бы в конце концов до твоего дяди. А если бы дядя прочитал это объявление и понял, что ты продал свободную негритянку в низовья реки, он бы тебе показал, ты его характер знаешь! Мигом порвал бы завещание и выгнал бы тебя из дому. Так вот, отвечай мне: говорил ты этому человеку, что я наверняка заявлюсь к тебе, обещал ему помочь меня сцапать?