— Что ж, попытаюсь, — сказал себе мистер Полли, когда подошло время пить чай. — А выберется свободная минута, можно и рыбу половить.
Особенно мистеру Полли понравились утята.
Они бегали, пища, по огороду за своей мамашей-уткой, и как только на дорожке появились мистер Полли и хозяйка, маленькие пушистые комочки сбежались к ним, прыгали по ботинкам, вертелись под ногами и делали все, чтобы на них нечаянно наступили и раздавили, как, впрочем, делают утята во всем мире. Никогда раньше мистер Полли не имел дела с утятами, поэтому их нежно-желтый пушок, безупречной формы лапки и клювы привели его в восторг. По-моему, нет ничего приятней недавно вылупившегося на свет утенка. С величайшей неохотой оторвался мистер Полли от этого восхитительного зрелища: его призывали обязанности перевозчика. Он опять взялся за шест, а хозяйка управляла его действиями с берега. Грести шестом было дело нелегкое, но вполне по силам мистеру Полли, и к четырем часам, преодолев рокочущую водную преграду, ему удалось переправить на противоположный берег еще одного пассажира.
Возвращаясь — он плыл медленно, но, можно сказать, почти уверенно и держа курс прямо на колышек, к которому привязывалась лодка, — он увидел на берегу очаровательное человеческое существо, ожидавшее, по-видимому, его. На берегу, широко расставив ноги, заложив руки за спину и чуть склонив набок голову, стояла девочка и наблюдала за действиями мистера Полли с презрительным любопытством. У нее были черные волосы, темные от загара ноги и живые, сообразительные глаза. Одета она была в короткое пышное платье.
— Привет! — крикнула она, когда мистер Полли приблизился на достаточное расстояние.
— Привет! — отозвался мистер Полли и едва не полетел в воду.
— Какой ты неловкий! — сказала девочка, а мистер Полли, сделав очередной рывок, приблизился к ней.
— Как тебя зовут? — спросила девочка.
— Полли.
— Врешь!
— Почему?
— Потому что Полли — это я.
— Тогда меня зовут Альфред. Но Полли — тоже мое имя.
— Меня раньше звали Полли.
— Ладно. Я буду у вас перевозчиком.
— Вижу. Только надо получше грести.
— Сейчас уже хорошо. А ты бы видела меня днем!
— Могу себе представить. Я видела, как начинали другие.
— Другие?
Мистер Полли причалил и теперь ставил на место шест.
— Да. Те, которых дядя Джим выгнал отсюда.
— Выгнал?
— Он приходит и всех выгоняет. Тебя он тоже выгонит, не беспокойся.
Таинственная черная тень упала на ясную солнечную картину благоденствия и покоя.
— Зачем же выгонять? — спросил мистер Полли.
— Дядя Джим знает зачем.
Девочка засвистела, как мальчишка, и стала бросать камешки в кусты таволги, нависшие над рекой.
— Когда дядя Джим вернется, он распорет тебе брюхо, — проговорила немного погодя девочка. — И, может быть, позволит мне посмотреть.
Наступило молчание.
— А кто такой дядя Джим? — спросил упавшим голосом мистер Полли.
— Он не знает, кто такой дядя Джим! Он тебе еще покажет! Он такой отчаянный, дядя Джим. Он вернулся совсем недавно, а уже выгнал отсюда троих. Он не любит посторонних. Очень не любит. И он здорово ругается. Он и меня научит ругаться, только сперва я должна научиться свистеть как следует.