Во единый вечер, когда погружен он был в сие печальное размышление, Итобал восхищенный к нему приходит. «Мой друг! — рек он ему. — Ты сокрыл от меня таинство свое, оно мне уже известно... Добродетели твои равны величеству зол твоих...» Удивленный Иосиф словам его внимает.
«Недавно, — продолжает Итобал, — недавно вошел во храм наш некий странник, бледен, смущен, как бы мстящим некиим божеством гонимый и носящий на челе своем вид злодеяния и раскаяния, которое следует за тем обыкновенно; изумлен и трепетен, не может он возвестити нам, кто привел его в сие священное жилище; он оставлен в чертогах, назначенных для тех, кои должны от тяжких грехов очищатися; по некиих днях вопросил я его, он нарек имя свое: он брат твой Симеон...»
«О, весть приятная! — прерывает Иосиф. — Мой друг! не знаешь ты, коль сильного смущения меня ты избавляешь; иди, направи стопы моя, да объиму несчастного Симеона...»
«Постой, — отвещает Итобал, — и чти устав, самим преданный тобою. Ты ведаешь, что преступник, к нам пришедши, равно как и всякий, желающий в наше внити таинство, осужден бывает на долговременное уединение и молчание. Симеон поведал мне о всех своих злодеяниях, они привели меня во ужас; он терзается отчаянием, но надлежит, чтоб, раздраживши добродетель и священнейшие природы узы, исторгнут был на некое время от сообщества людей; когда станет он тебя более достоин, я приведу его к тебе; друг твой возвратит тебе твоего брата. Но я требую того, чтоб ты и тогда открыл себя не вдруг: ты знаешь злобу победити; я испрашиваю у тебя большия жертвы; удержи нежность свою и принуди сердце свое вселити страх в души братий твоих: сие последнее им будет наказание; необходимо быти тому должно, чтоб глас раскаяния сильнее поразил Симеона и чтоб ты сам был оному свидетель; надлежит, чтоб все сынове Иаковли добродетельми своими стали некогда утешением его старости». Иосиф соглашается неволею с намерением Итобала и препоручает ему облегчити несчастную судьбину Симеона.
Часы и дни в бездну веков погружаются. Наконец возвещают Иосифу о прибытии чужестранцев, кои, покрыты еще потом и пылию, хотят его видети. Он повелевает их к себе ввести в ту же самую минуту. Они входят с принесенными дарами. Узрев Иосиф свою братию, восхищается веселием; нежные очи его устремляются на Вениамина, который прежде взирает на него робкими очами, а потом в приятном восторге.
Рувим, неся в единой руке злато и держа другою юнейшего брата своего, предшествует всем сынам Иакова; все они упали ниц пред Иосифом, который вопросил их: «Жив ли еще отец ваш и Селима?»
«Они живы, — отвещает Рувим, — и отец мой посылает к тебе с сими дарами сугубое количество злата, прежде нами к тебе принесенного; мы не ведаем того, каким случаем оно на верху наших вретищ обретено; возврати нам Симеона: мы исполнили веление твое, мы привели к тебе юнейшего сына Иаковля». В то же время предложили они ему и дары своя.
Иосиф, устремя очи свои неподвижно на Вениамина: «Чадо, — рек он нежным гласом, — бог да будет милосерд тебе!» И вышел от них сокрыти слезы своя. Вениамин возмущается и вопрошает себя, почто он более нежности, нежели страха ощущает.
Но Иосиф единого из служителей своих к себе призывает: «Поди, — рек он ему, — спеши ко Итобалу, скажи ему, чтоб он жертвовал мне несколькими днями и не удерживал более известного мне странника, что пришли его братия, что они ожидают его... что я, равно с ними, желаю его видети, наконец, скажи ему, что если он не придет ко мне на помощь, то невозможно мне будет соблюсти устав, от него предложенный».
Изрекши сие веление, входит он к братиям своим, и скоро Итобал приводит Симеона, который стремится в объятия сынов Иаковлих. Иосиф, свидетель их восторга, хощет и оном участии прияти; сей был первый раз, в который ощутил он некую зависть к своим братиям; но взоры Итобала его остановляют и не позволяют ему еще себя явити.
Между тем, великолепное пиршество приуготовляется, два стола поставляются: единый для Иосифа и друга его, другий для братиев его, кои по старшинству своему места свои прияли; Вениамин угощается с большим рачением. «Ах, почто, — рек он, — не можем мы разгнати страх Иакова и Селимы и возвестити им о благости правителя Египта!»