— Вы из какого сословия, товарищ лейтенант? — спросил он, помолчав. — Из крестьян или из городских?
— Из крестьян. Был бригадиром тракторной бригады.
— В нашей местности весна в марте открывается. Уже половина февраля… Чем год жить, если не посеем? Как можно — от своей земли идти куда-то в люди?
— Вам отведут землю в других колхозах, во временное пользование. Без посева не останетесь.
— Посеять, то уж и урожая дождаться, до осени жить там. А тут же как? Вы, может, раньше тронетесь. Пары надо поднимать под озимь, зябь пахать. А люди, тягло — там. Разбивать хозяйство на два лагеря? Нет, для такого колхоза я не председатель, ежели бригада от бригады — на пятьдесят километров!.. Земля-то наша, товарищ лейтенант, вся вон туда, назад, в тыл. Окопов там не будет. Никому не помешаем. Ночами будем пахать!..
Со двора послышалось, не первый раз уже за утро:
— Воздух!
День начинался беспокойно. Только что пятерка «юнкерсов» отбомбилась над расположением соседнего справа полка. Еще горело что-то там, в селе Теплом.
Дорохин, старшина и связные выскочили из хаты. Дорохин захватил котелок и, стоя под стеной хаты с теневой стороны, глядел в небо, торопливо дохлебывая жирный мясной кулеш.
— Эти, кажись, прямо к нам… Мишка! Ульяна! — закричал дед с порога в хату. — Не прячьтесь за печку! Там хуже привалит! На двор, дураки!
— Марш к нам в окопы! — скомандовал Дорохин. — Вот в этот ход сообщения… Довольно, не бегать! Замри!
В голубом морозном ясном небе разворачивалась над хутором девятка пикирующих бомбардировщиков «Ю-87».
— Лаптежники… Сейчас устроят карусель, — сказал старшина. — Вот начинают…
— Пригнись! — толкнул Дорохин деда в спину и сам спустился в окоп.
Головной бомбардировщик, нацелившись в землю неубирающимся шасси, похожим на лапы коршуна, взревев сиренами, круто пошел в пике.
— А, шарманку завел! — погрозил ему кулаком старшина. — Шарманщики! Пугают… Бомб маловато.
Для первого захода бомб у «юнкерсов» оказалось достаточно. Небольшие, десяти-двенадцатикилограммовые бомбы сыпались густо, рвались пачками. В садах будто забили фонтаны из снега с землею.
— Ну, это еще ничего, — сказал Харитон Акимыч, выглядывая из окопа и сильнее обычного тряся головой. — Давеча один кинул бомбу на выгоне — с тонну, должно быть! Хозяева! На такой маленький хутор такие агромадные бомбы кида…
— Трах! Трах! Трах! Трах!.. — взметнулись один за другим четыре фонтана в соседнем дворе.
— Лежи, председатель! — потянул Дорохин за ногу деда. — Зацепит осколком по голове — хватит с тебя и маленькой бомбы. Хозяйственник какой!
Хутор ощетинился огнем. Били из окопов станковые и ручные пулеметы, трещали винтовочные выстрелы, били откуда-то из глубины обороны зенитки. Один «юнкерс» на выходе из пике закачался, клюнул носом, низко потянул за бугор. Остальные продолжали свою «карусель» — один, сбросив бомбы, взмывал вверх, разворачивался, другой заходил на его место, пикировал.
— Всыпали одному! — закричал старшина. — Смотрите, товарищ лейтенант, захромал! Ага! Удираешь!
— Не удерет! Не в ту сторону завернул с перепугу. Прямо на зенитки пошел. Там ему добавят!
За вторым заходом бомб сыпалось меньше. За третьим — что-то падало с неба на землю, но не рвалось.
Старик вылез на бруствер.
— Это что ж они такое кидают, а? К чему это? Вон бочку кинули. А то что летит? Еще бочка… Оглашенные!
— Это тебе, дед, на хозяйство в колхоз! — захохотал Дорохин. — Халтурщики! Где же ваши боеприпасы? Довоевались?
…В чистом, голубом небе таяли белые облачка от разрывов снарядов зениток. «Юнкерсы» ушли. Еще один бомбардировщик, когда ложились они уже на обратный курс, заковылял, задымил, но сразу не упал. Далеко отстав от ушедших вперед, долго тянул по небу черный хвост дыма, пока наконец показалось и пламя. Свалившись на крыло, пошел вниз. Упал он далеко, километрах в пятнадцати, — к небу взметнулся огромный столб дыма. Спустя несколько секунд донесся глухой тяжкий взрыв…
Пахло гарью. Где-то дымило. Через улицу, напротив, во дворе кричала женщина:
— Митя, родной! Что они с тобой сделали! А-а-а!..
— У Гашки Морозовой сына убило, — сказал Харитон Акимыч. — А может, поранило… Ульяна! Сходи к ней, помоги.
— Пошли туда санитара! — приказал Дорохин старшине.
Взрывом одной небольшой фугаски, упавшей во дворе, разворотило угол хаты. Старик, сняв шапку, яростно скреб затылок, соображая, чем и как заделать угол.
— Такого уговора не было, чтоб и стены валять… Ах, ироды, губители!